Дело гастронома № 1 - Евгений Латий

– Действительно, дурак! Это надо же взять и такое сморозить, голова садовая!

Он шумно вздохнул, глянул наверх. На балконе стоял мужик в майке и курил, глядя на него. Полковник нахмурился и вошел в подъезд.

Андропов вошел в кабинет Брежнева. Он и раньше, за пятнадцать лет руководства КГБ СССР, не раз бывал в этом кабинете, где решались такие важные вопросы, как начало войны в Афганистане, репрессии по отношению к физикам и правозащитникам Орлову и Сахарову. Да и деликатная и сложная история с писателем Солженицыным тоже не раз обсуждалась в стенах этого кабинета. Андропов понимал: его взлет был возможен только потому, что он всегда умел играть на честолюбии Брежнева и немало поспособствовал созданию его культа. За это Брежнев позволил ему и КГБ значительно расширить контроль над всеми сферами жизни государства и общества. Не говоря уже о зарубежных странах, куда переправлялись огромные деньги лидерам компартий и тем общественным деятелям, которые поддерживали СССР. «Вот так, мои дорогие Ильичи», – сказал он тихо в адрес больного Брежнева и огромного портрета Ленина, который висел на стене за спиной у Леонида Ильича.

Увидев Андропова, Брежнев приветливо взмахнул рукой, приглашая подойти. Андропов подошел.

– Дорогой Леонид Ильич! Разрешите доложить: приступил к обязанностям секретаря ЦК КПСС! Заверяю вас, что на новом посту полностью оправдаю ваше доверие, с честью буду служить интересам родной коммунистической партии и советского народа!

Брежнев улыбнулся и снова махнул рукой – мол, хватит, садись.

– Присаживайся! Как тебе новый кабинет? Костя говорит, не хуже, чем на Лубянке? И готовят там хорошо!

– Леонид Ильич, быть рядом с вами и работать под вашим руководством для меня великая честь!

– Понял! Хорошо, хорошо. Теперь давай по делу! Меня волнует обстановка в Афганистане. Ты с Устиновым заварил эту кашу, вы за нее и в ответе! Спрос с вас обоих будет строгий! Мне тут докладывали: каждый день в Афганистане нам обходится в четыреста тысяч рублей! Тяжелое бремя ложится на наш народ! А результатов никаких!

– Но, Леонид Ильич…

– Молчи! Ну, сам подумай. Три года прошло, а война разгорается все жарче! Людские потери, прежде всего нашего контингента, все растут и растут!

– Американцы, вооружая моджахедов и Пакистан, тратят не меньше! Фактически это война между нашими державами, – успел вставить Андропов.

– Молчи, не перебивай! – рассердился Брежнев.

– Извините, Леонид Ильич, – пробормотал Андропов и побледнел. Он сидел, напряженно выпрямив спину.

– Я не хочу повторения вьетнамской войны! Я вам поверил, вы обещали закончить афганскую операцию за два года! Где результат?!

Андропов вытащил платок, промокнул лоб.

– Я могу вам доложить о причинах, которые повлекли за собой некоторый сбой в наших планах…

– Не надо! Напишешь отчет, отдашь Косте Черненко! Такой же отчет я затребовал и от Устинова. Таков порядок! Оба отчета рассмотрим на Политбюро! За тобой, ты знаешь, страны Европы и наш социалистический лагерь. Тут ты поопытнее многих, потому мы тебя и назначили! Определи стратегию по каждой стране! Как действовать, что предпринимать в плане развития политических отношений! Страны бурлят! Капиталисты не дремлют! Польше особое внимание, как сам понимаешь! Срок для разработки стратегии – одна неделя!

Брежнев вдруг обмяк, даже немного накренился в кресле. Испугавшись, что тот сейчас свалится на пол, Андропов вскочил, поддержал его. Леонид Ильич открыл глаза, несколько секунд смотрел на Андропова невидящим взором, словно не узнавая, потом взгляд его немного прояснился, и он невнятно пробормотал:

– Дай мне таблетку!

И показал на пузырек, стоявший на столе. Андропов открыл его, дал таблетку, налил воды. Брежнев проглотил, запил, еще несколько секунд сидел с посеревшим лицом, затем глаза у него ожили, и он окончательно пришел в себя.

– Вот, стал уставать… – объяснил он и вдруг взглянул на Андропова так трезво, грустно и осмысленно, что Юрию Владимировичу стало не по себе.

– Я знаю, ты занялся чисткой в Москве! Я не против. Заворовавшихся купчиков надо выводить на чистую воду! Я тебя и с Медуновым поддержал. Мы намерены этот курс продолжить! Ворам надо, как прежде на Руси, руки рубить! У Гришина есть недостатки, не спорю. Ленив стал, много лет на Москве сидит, боевой пыл растерял! Но он наш проверенный товарищ, член Политбюро! Верно я говорю?

И он пытливо взглянул на Андропова. Тот сразу ответил, не давая паузе растянуться:

– Против Виктора Васильевича я не выступал и выступать не собираюсь! Наоборот, я высоко ценю его опыт…

– Ты знаешь, о чем я! – перебил его Брежнев, взглянув из-под кустистых бровей.

Андропов мягко улыбнулся, кивнул.

– Леонид Ильич, мы изъяли у Анилина, директора «Березки», почти сотню тысяч долларов, которые пойдут в казну государства! Разве можно его защищать?!

– Это хорошо! И я не о нем! Ты подумай! Я не против, чтоб государство таким образом крепло! Тут я тебя поддержу! Но не надо всех под одну гребенку. Кого-то можно и предупредить. Или как раньше вы делали: изъять излишки, и пусть дальше трудится на благо социализма! А не так, чтобы всех в кутузку!

Он в упор смотрел на Андропова. Тот не выдержал пристального взгляда и кивнул.

– Я вас понял, Леонид Ильич, – без особого воодушевления произнес Андропов.

– Вот и хорошо! Будем считать, что договорились!

– Благодарю за отеческий прием и наставления, Леонид Ильич! Буду неукоснительно их придерживаться! А в качестве сувенира и благодарности за то, что указали, как идти дальше, примите от чистого сердца небольшую безделушку! В довесок, так сказать… – Андропов, стеснительно улыбаясь, вытащил из кармана золотую монету николаевской эпохи и передал ее Брежневу. Тот расцвел, увидев ее.

– Это уже пятая, – радостно проговорил Генсек. Потом взял увеличительное стекло, лежавшее на столе. Золотая монета равнялась десяти рублям.

– Десять рублей! И профиль Николашки! У меня Виктория так любит эти твои монетки рассматривать! Ты не серчай! Я бываю строг порой, но ты знаешь, как я к тебе отношусь! – Брежнев помолчал, пожевал губами. – Гайки надо завинчивать! Это правильно! Коммунизм еще не наступил, чтобы каждый жил только в свое удовольствие! Но не стоит рубить сплеча! Надо индии-ви… Ну, ты понимаешь!

Брежнев махнул рукой, давая понять, что прием окончен. Андропов поклонился и вышел из кабинета.

Генерал Култаков подписывал бумаги, принесенные его помощником, тот стоял рядом и ждал, когда зазвонил телефон правительственной связи, или, как было принято его называть, «вертушка». Услышав звонок, Култаков тут же замахал руками на помощника, заставляя его выйти из кабинета. Тот кивнул и поспешно вышел. Култаков поднялся из кресла и снял трубку.