Меч Юга - Дэвид Вебер

физически. Но нет такого понятия, как "немного" темноты. Если вы используете ее хотя бы один раз, вы открываете брешь в своей броне; поскользнуться всегда легче во второй раз. Переход от белого волшебства к волшебству крови и смерти редко бывает одноразовым выбором, Кенходэн. Это происходит из-за медленного, неуклонного развращения, и именно из-за этого слишком многим волшебникам с волшебными палочками слишком легко шаг за шагом скатываться в черные ряды. Сегодня мало кто избежит этой участи. Действительно, я знал мужчин и женщин, которые могли бы стать могущественными волшебниками с волшебными палочками, но отказались от своего права по рождению, каким бы мучительным это ни было, вместо того, чтобы рисковать впасть во зло.

- Последний вид, дикие волшебники, - это совершенно другой случай. У них вообще нет врожденной чувствительности, и они даже на мгновение не подозревают, что когда-нибудь могут стать волшебниками, поэтому они совершенно не подготовлены к этому, когда это происходит. Вместо этого их сила просыпается внезапно, обычно при ужасном стрессе.

Он печально вздохнул и потянулся за бутылкой виски Брандарка. Он налил янтарную жидкость в свой бокал и поднес его к свету, льющемуся из окон правого борта. Он мгновение смотрел на него, затем одним глотком опрокинул его и снова перевел взгляд на Кенходэна.

- Дикие волшебники очень... стихийны, - сказал он. - Их сила приходит к ним только в том случае, если у них нет альтернативы. Когда исчезает всякая надежда, когда горе и отчаяние терзают глубже всего, тогда дикий волшебник чувствует рождение силы, о которой он и не подозревал. Этого никогда нельзя предвидеть... и за это всегда приходится платить болью, или горем, или ненавистью, которые охотно заплатили бы лишь немногие здравомыслящие люди.

- Только сильная личность может ассимилировать такую силу, - мягко сказал Венсит. - Даже другой дикий волшебник не может помочь в этот момент. Новый волшебник одинок, и дикое волшебство уничтожит его, если он не проявит сильной воли и не поймет, что происходит. И все же, если он выживет, он обретет такую силу, которой никогда не смогут обладать ни чернокнижник, ни колдун.

- А что такое "дикое волшебство"? - спросил Кенходэн, пристально глядя зелеными глазами.

- Это невозможно описать, - прямо сказал Венсит. - Другие волшебники владеют крошечной частью силы, которая связывает весь мир воедино, и они учатся делать это, тщательно и осмотрительно изучая конкретные заклинания, заклятия, приемы работы... способы обуздать и ограничить эту силу. Но диким волшебникам не нужны ни уздечки, ни заклинания, чтобы подчинить дикое волшебство своей воле. Они ездят на нем верхом. Они могут касаться всего, если хотите, и это означает, что они могут манипулировать самой сущностью объектов, существ... людей. Они могут связывать и развязывать их, или превращать в пыль и вырывать из них жизнь.

- Но это грубое, жестокое применение силы. В диком волшебстве мало утонченности, и сила дикого волшебника ограничена только стрессом, который он может выдержать. Самый опасный из всех - молодой дикий волшебник, потому что его тело достаточно сильное, чтобы поглощать и направлять так много силы. Дикие волшебники живут очень долго, но с возрастом их слабеющие тела окончательно ограничивают их силу, хотя даже в старости они остаются пугающе сильными. В бою они обычно пренебрегают техникой, по крайней мере, до тех пор, пока слабеющая сила не потребует тонкости для компенсации. До тех пор они просто бросают грубую силу на противников. Их контроль инстинктивный, а не результат тренировки, и их сила практически безгранична.

- Но его можно обучить?

- Конечно, можно, как только ты узнаешь, что у тебя это есть! - фыркнул Венсит. - Это просто никогда не пробуждается таким образом. И в этом нет необходимости.

- Понятно. - Кенходэн поджал губы. - Могут ли не-волшебники распознать диких волшебников?

- О, да, - тихо сказал Венсит.

- Как?

- По их глазам, - сказал Венсит почти шепотом. - По их глазам.

* * *

Харлич из Торфо и Тардон из Пурпурных лордов стояли в тени складской стены и изучали "Повелительницу волн".

Невысокий, коренастый Тардон выглядел успокаивающе безобидным со своим пухлым лицом и вьющимися волосами. Даже темно-фиолетовые глаза и изогнутые брови полуэльфа не могли изменить этого, и он иногда использовал эту внешность с благой целью. Его спутник был другим, потому что никакая тень не могла скрыть худощавую, угловатую угрозу стройного тела Харлича. Конечно, как только кто-то узнал их, это было другое дело. Карие глаза Харлича были просто жесткими и задумчивыми; пурпурный взгляд Тардона мерцал голодным светом.

- Так это и есть корабль грозного Брандарка, - задумчиво произнес Харлич.

- Да, - кивок Тардона был прерывистым, резким с навязчивой энергией. - Мой информатор говорит, что слитки уже на борту. Они отплывают в течение часа.

- Понимаю. И целая рота братьев Топора?

- Почти. На один взвод меньше, но они набраны из роты капитана Форстана. Отборные люди, я слышал, хотя не прощупывал их, чтобы проверить. Слишком велик шанс, что Венсит заметит.

- Конечно. - Харлич редко скрывал свое презрение к склонности Тардона констатировать очевидное. Теперь он постукивал зубами, нахмурив брови.

- Мы нашли их, - надулся Тардон. - Должен быть какой-то способ! Как только они выйдут в море, им негде будет найти помощь.

- Верно, но возможность не гарантирует успеха, иначе кто-то убил бы Венсита столетия назад. По общему признанию, они были бы изолированы - но и мы тоже, Тардон. И три взвода братьев Топора, я думаю, кажутся достаточной защитой.

- Не против искусства!

- Да, но как насчет Венсита? Или ты мечтаешь выйти на пристань и бросить ему вызов? - Харлич мягко помахал рукой яркому солнечному свету за полосой их тени. - Не стесняйся, Тардон. Я буду рад уведомить твоих ближайших родственников.

Тардон покраснел. Пренебрежение более высокого волшебника было бременем, к которому он привык, но никогда не принимал. Когда-нибудь он покажет Харличу, как далеко его можно подтолкнуть... но не сегодня. Нет, если только он не хотел бросить вызов Вулфре, нарушив ее приказы. Или - что еще хуже! - разозлить своего таинственного покровителя. И поэтому он стиснул зубы и с трудом придержал язык.

- Тем не менее, в твоей идее есть некоторые достоинства, - наконец признал Харлич. - Это вопрос использования наших преимуществ в нужное время. Эти слитки, например. Это можно было бы использовать. Это могло бы стать отличным прикрытием, если