Возвращение в Терпилов - Михаил Борисович Поляков

актёров, на фильмы со знакомыми героями, со множеством спецэффектов. И потому вместо цветущего сада творческих идей, вместо гениальных подвижников, раздвигающих горизонты человеческой мысли, мы получили бесконечные тупорылые комиксовые франшизы, зубодробительные боевики да ужасы, эксплуатирующие тёмные стороны нашего сознания. Мы реально сейчас возвращаемся в дикость, в некое Средневековье! Причём, не в фигуральном смысле, а в самом настоящем, реальном.

– Именно! В Средневековье! – вставил толстяк, видимо, только для того чтобы не молчать.

– Это, кстати, элементарно доказывается, – вскользь глянув на него, продолжил Саша Иннокентию. – Есть вот прям хрестоматийный пример, буквально из пробирки.

Он на секунду замолчал, ожидая реакции собеседника, но Иннокентий, очевидно, сломленный нескончаемым потоком Сашиного красноречия и не имея возможности вставить ни слова, сидел, глядя в стол и надувшись как мышь на крупу.

– Короче, искусству раннего Средневековья была свойственная такая штука как эстетика тождества, – нетерпеливо продолжил Саша. – Что это такое, знаешь? А я объясню: все герои и сюжеты древности обязаны были соответствовать определённому канону. Хороший герой – обязательно рыцарь без страха и упрёка, плохой – непременно жуткое, насквозь порочное чудовище. Оно и понятно: ни развития характера, свойственного реализму, ни психологических изломов и поисков, открытых литературой нового времени, наши зашоренные предки, изморённые каждодневной битвой за существование, воспринять бы, конечно, не могли. Примитивному разуму – примитивный сюжет. И вот этот тип мышления с чётким разделением на чёрное и белое, с отсутствием потребности анализа возвращает нам из глубины веков твой прекрасный капитализм! – торжествующе заключил Саша. – Вот чем каждый из этих дебильных фильмов по комиксу отличается от любой рыцарской баллады? Та же незамутнённость сознания, те же картонные характеры, та же предсказуемость.

– Ты всё сводишь к развлекательному контенту,– наконец, нашёлся Иннокентий. – Серьёзное кино тоже никуда не делось, и…

– Ещё как делось! Ещё как! Весь Голливуд сегодня воет, что комиксы всё заполонили и на независимое кино не достать денег. Именитые режиссёры как один ополчились на блокбастеры эти с супергероями. То Мартин Скорсезе назовёт их аттракционами, то Спилберг раскритикует, то Джордж Лукас , тот, который «Звёздные войны» снял, усмехнётся странной любви толстых бородатых дядек к его франшизе, которую он вообще-то для подростков сочинял.

– Ну даже если так! Мода есть мода…

– Я ему доказываю, что тут экономический резон, привожу конкретные примеры, а он на обывательщину всё стаскивает! – негодующе всплеснул руками Саша. – Да какая там мода, если речь не о поветрии, а о конкретном продукте экономической модели? Ну хочешь вот на цифрах… – молодой человек потянулся в карман за смартфоном.

– Ну хорошо, ладно, – сделал утишающий жест Иннокентий. – Это бесконечно можно обсуждать. Ты мне скажи лучше что ты, вот ты конкретно предлагаешь? Твоя-то мысль в чём?

– Моя мысль – во всеотрицании! – выкрикнул Саша, резко вставая. И продолжил энергично, побелевшими кончиками пальцев упершись в крышку стола. – Не двигать туда-сюда лавочки с вашими грёбаными урбанистами, не заниматься грошовой благотворительностью, помогая тем, кого пожевала да не проглотила эта гнидская власть, а – строить новые города, а – воспитывать новых людей, а – поднимать над землёй новое солнце!

– Ой, сколько патетики… – поморщился Иннокентий.

– Как чувствую, так и говорю, – сердито нахмурился Саша.

– Чёрт с ней, с патетикой. Что конкретно ты планируешь делать? – поинтересовался Иван.

– На первых порах – просвещать! Распространять знания, способствовать образованию, учить людей правильно понимать политическую обстановку и помогать им в классовой борьбе с этими упырями. Бороться!

– И только-то? – разочарованно поморщился Иван.

– А этого мало? Это огромная работа! А ты как хотел?

– Я думаю, что не ждать надо, а действовать! Задача коммунистов сегодня – поднимать людей на битву с преступниками в Кремле, сопротивляться чуждым нам ценностям, прежде всего американским, бороться за права рабочего класса и восстановление Союза Советских Социалистических республик! – последние слова он произнёс с торжественным апломбом, выпрямившись на стуле. – Страна находится в катастрофической ситуации – развалена промышленность, уничтожена наука, разбито образование. Если не изменить этого в ближайшее время, то… ну что ты головой вертишь? – раздражённо обратился он к Саше, который, наморщив лоб и глядя в пол, отрицательно покачивал головой.

– Да то, что ерунда всё это! – резко поднял голову молодой человек. – И восстановление промышленности, и права рабочего класса, и чуждые ценности!

– Я не знаю как человек, который заявляет, что он коммунист, может произносить такие слова, – церемонно выговорил Иван.

– Только такие слова настоящий коммунист и может произносить. Я… Погоди, дай окончу, – выставив перед собой ладонь, остановил он уже открывшего рот Ивана. – Давай вот просто по пунктам. С чего начать? Ну давай с любимого вашего якоря – восстановления промышленности. Чувак, ты застрял в прошлом, в отсталых представлениях Второй, промышленной волны!

– Вторая волна – это из Тоффлера? – переспросил Иннокентий. – То, что ты в прошлый раз говорил?

– Да, я тебе и книжку посылал…

– Я получил два файла. Открыл «Революционное богатство» и…

– Нет, «Богатство» – продолжение, надо с «Волны» начинать.

– Постой, так что … ты там про промышленность говорил? – нетерпеливо перебил Иван.

– Ну так вот промышленность твоя любимая – это сегодня отсталость, прошлый век, рудимент! Да, когда-то, во времена промышленной революции, все у себя строили эти монструозные заводы и фабрики, сегодня же, обрати внимание, самые прогрессивные государства от неё избавляются. Все кому не лень переносят промышленность в отсталые страны – в Китай, на Филиппины, в Монголию какую-нибудь. У себя оставляют только то, без чего совсем нельзя обойтись, максимально концентрируются на интеллектуальных производствах. Как яркий пример: Детройт – автомобильный супергигант эпохи Промышленной волны, давно загнулся, а вот Силиконовая долина ныне на пике.

– Ты с таким пренебрежением говоришь о Китае, а он ведь, по сути, всемирная фабрика. Там торжество социализма, на него нам равняться надо, – обиженно буркнул Иван.

– Вань, а ты спроси у Китая – рады ли они быть такой прекрасной фабрикой? – запальчиво почти выкрикнул Саша. – Китай – лишь руки для мозга, расположенного на Западе, и что-то не очень ему комфортно в этой вынужденной роли! Это ведь, пойми, страна Второй волны, которая держится на отчаянном и тяжёлом труде, получая, по сути, крошки с барского стола государств волны Третьей. Вон айфоны те же по себестоимости – 200 долларов, а торгуют ими в мире по тысяче. И пока китайский рабочий на дошираке сидит, ребята в Купертино купаются в золоте, уже не зная какие ещё построить себе яхты и особняки. Это не новый процесс точно также когда-то дикарей разводили, меняя стеклянные бусы на золото, рабов и слоновую кость. Притом, американцы у себя налаживают экологию, тогда как