Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова

витражи, на которых Юля нашла объяснение изобилию яблок в храме: пресветлая дева протягивала стоящему перед ней сиятельному мужчине краснобокий плод, показывая тем, что выбирает его из двух братьев. Отверженный смотрел на победителя с нескрываемой злостью. Видимо, из-за этого и был низвергнут под гору с лестницей из тысячи ступеней. Быть лишним в любовном треугольнике - это всегда больно и печально.

 

Юля сдержанно вздохнула. От одежды стоящих рядом с ней мужчин несло мокрой шерстью, наверняка свалянной из какого-нибудь горного барана. Юлия, потолкавшись локтями, перебралась к окну, где хоть и продувало, было не так тесно. Новые соседи, покосившись на нее, бочком-бочком передвинулись в тот угол, где у постамента тихо переговаривались родственники погибших.

Не успев скривить рот в усмешке, Юля отвлеклась на волнение людей в центре храма. Толпа разделилась на две части и пропустила хозяина замка, прошествовавшего плечом к плечу с леди Витро.

Высокородные господа неспешно поднялись туда же, где за кафедрой застыл местный священник, облаченный в такой же балахон, как у Теней.

Картору и Тиль Грасси Юлька обнаружила стоящими за спиной храмника, который все время поеживался и оглядывался. Непонятно было, видит он Теней или просто трясется от холода.

Лица старух скрывались в тени капюшонов.

Когда Изегер поднял глаза на своих родственниц, в них мелькнуло удивление. Словно он забыл, что такие существуют, и теперь пребывал в растерянности.

Заунывная речь храмника отвлекла милорда, который тоже начал поеживаться, правда, назад не оборачивался. А зря. Коса Тиль Грасси висела как раз над его головой.

Леди Витро тоже видела Теней, а потому благоразумно отступила в сторону, подальше от компании старух. Заметно было, что ей не хотелось получить посохом по спине.

 

Юля спрятала улыбку в складках шали, которую специально подтянула повыше, стесняясь зеленых пятен.

Подняв глаза на милорда, невольно вздрогнула. Он, не отрываясь, смотрел на нее. Бледный, гладко зачесанный, выбритый до синевы, он совсем не выглядел как тот дикий мужик, готовый в своей ярости переломить ей шею, лишь бы забрать свой проклятый строн. Он казался рыцарем печального образа. По таким обычно страдают романтические особы. Или задумчивым принцем, который видится во снах малахольным девицам.

- Гад! - пробормотала Юля. Она к романтичным и малахольным не относилась.

Милорд понял. Нахмурил брови. Еще раз поднял глаза и явственно прошептал: «Иди и убейся».

Юля показала сакральный знак многих современных землян. Средний палец.

Навряд ли лорд Ханнор знал его, а потому ответил другим знаком - постучал двумя пальцами по своему запястью.

Юля надолго загрузилась, размышляя, что бы это значило.

Острый конец косы Тиль Грасси едва не задевал темечко ее внука.

 

Как ни странно, Юле понравилась проникновенная речь милорда, пообещавшего не оставить без заботы семьи погибших. После заколачивания крышек все скорбящие молчаливым караваном отправились за повозками с гробами.

Хоронили погибших в скалах. Ущелье Мертвых зияло вырубленными в своих стенах гротами, где и нашли свой приют каменщики и стражники. Провожающие в последний путь застыли у края обрыва, и голос храмника, читающего молитвы, разносился по нему громким эхом.

 

На поминальную трапезу Юля не пошла. Считала, что ей там не место. Сидела бы в одиночестве в каком-нибудь углу как белая ворона.

«Как зеленая ворона», - поправила себя Юля, стягивая с головы шаль. Отражение в зеркале показало абсолютно чистую кожу.

Юлька вытянула руки - ни пятнышка.

- Да что же это? Совсем недавно здесь были разводы и здесь...

И они тут же появились.

- Черт!!!

Она опять видела в зеркале свой зеленый раскрас.

Не в силах разгадать магию блуждающих пятен, Юля решила заняться делом.

Переодевшись, она вызвала Тору и до изнеможения билась с ней на скалках.

«Я не умру. Я сильная. Я все могу».

Глава 18. Мата Хари начинает действовать

- Слышала, что милорд объявил? Будет рыцарский турнир, - Михайка лизал леденец. Аккуратно обсасывал острые уголки кривоватого месяца, вздыхал, глядя, как быстро истончается серебристая карамелька.

- Когда? - Юля так и не донесла ложку с кашей до рта.

- В конце месяца. У нас завсегда так, - малец поерзал на стуле, радуясь, что хоть чем-то оказался полезен. Джулия без зеленых пятен была куда красивей. Пусть и прыгает каждый день как горный суслик. Вон как сверкают глаза. И румянец на щеках то ли от горячей каши, то ли от интереса к нему, Михайке. - Как только урожай уберут, да первые морозцы ударят, так сразу и праздник. В деревне ярмарка, а в замке рыцарские бои. Будешь моей дамой сердца?

Юля, которая только положила в рот добрую порцию каши, подавилась.

Михайка соскользнул со стула, подошел и со знанием дела постучал по спине. Потом протянул салфетку.

- На, утрись...

 

Дождался, когда «дама сердца» прокашляется, и вновь занял свое место. За последние дни оно определенно стало «своим». Выставив еду на стол и получив очередной леденец, Михайка начинал вести неспешную беседу. О жизни в замке, об его устоях и традициях, а вот сегодня о проклятых урийцах, которые только и ждут того, когда милорд уедет в столицу.

- А должен?

- Цирюльник говорит, как милорд женится, так сразу ко двору подастся. Какая жена захочет сидеть на границе?

- Но прежние владелицы сидели же. Леди Картора, например.

- Ну ты сравнила! - его смешок был снисходительным. - То была дева-воин. А вот леди Тиль Грасси - бабушка милорда, от силы месяц в году в крепости проводила. И то только потому, что муж велел. Матушку нынешнего лорда так вообще ни разу не видели.

- И откуда ты все знаешь?

- Моя бабка была здесь в прачках, сейчас мамка белье стирает. Мы, Грахики, чуть ли не с рождения лордам Ханнорам служим.

- А ты кем будешь?

- Стражником. А когда дядька Кулак помрет, его место займу. Угу, - и захрустел леденцом, бросив на стол бесполезную палочку. - Ну, ты так и не ответила: будешь моей дамой сердца или мне Алельку спросить?

- Неужели встанешь в ряд с рыцарями? И доспехи есть? И конь?

- Для рукопашного боя конь не нужен, - солидно ответил Михайка-рыцарь, которому от силы лет десять было. - Топор, палица, меч - вот и все оружие.

- Насмерть рубитесь?! - показная ленца, с которой Михайка перечислял кровавое снаряжение, Юлю возмутила. Она не понимала, как можно ребенку участвовать в