Кара за хебрис - Виталий Вавикин

– Не знаю.

– Ты все еще хочешь уйти?

– Не знаю.

– Обними меня.

– Что?

– Сожми мою задницу, глупый!

– Не называй меня…

– Сожми сильнее! Чувствуешь? – она улыбнулась и плотнее прижалась к нему. – Вижу, что чувствуешь.

– Я…

– Ты такой же, как я, Йереми. Ты такой же, как я…

Они жили в хижине, растили детей и строили планы на будущее…

* * *

До назначенной встречи осталось десять минут, и седая голова разболелась почему-то еще сильнее.

– Простите! – позвал Нолан улыбчивую официантку. – У вас нет пары таблеток анальгина?

– Аптека вон там! – сказала она, указывая куда-то за окно.

– Тогда стакан холодной минералки.

– Конечно, – официантка ушла, щеголяя длинными прямыми ногами. Молодая, свежая.

Опустив голову, Нолан смотрел на морщинистые, непроизвольно вздрагивающие пальцы. Сейчас внутренний мир был куда важнее шикарных бедер и длинных ног.

– Ваша минералка, – официантка поставила на стол холодный стакан.

Нолан сжал его в руке. Сделал глоток. Головная боль закончилась так же внезапно, как и началась. Осталась лишь усталость. От жизни, от боли…

– Здравствуйте, капитан, – услышал Нолан. Голос был забытым, но знакомым.

– Мистер Арвал! – протянул Нолан, кивая головой. Увидел трость, на которую тот опирался, и спросил, что случилось.

– Всего лишь колено, – Арвал сел за стол.

Официантка принесла кофе.

– С кофеином? – спросил Нолан.

– И без сахара, – официантка улыбнулась. – Вам тоже принести?

– Нет, спасибо. Обойдусь минералкой.

– Ну, если что, я рядом, – она снова улыбнулась, как внучка улыбается деду.

– Так чем обязан, капитан? – спросил Арвал, поднимая чашку.

– О, уже не капитан. Уже нет.

– А как же корабль?

– Боюсь, он уже годится лишь для того, чтобы быть рестораном да хорошим отелем для влюбленных на одну ночь.

– Значит, вы больше не летаете?

– Если только во снах.

– А я все еще строю. Ничего, конечно, уже грандиозного, но все же строю.

– Я знаю.

– Знаете?

– Мистер Бартон часто рассказывает о вас.

– Так вы работаете на Бартона?

– Скорее, на Крит.

– Это одно и то же.

– Все уже давно изменилось, мистер Арвал.

– Лед растаял, и началось лето?

– Ну, не так капитально…

Они замолчали. Минералка кончилась. Кофе остыл.

– Хельда все еще там? – спросил Арвал. Нолан кивнул. – А дети?

– Твои уже выросли.

– Мои? Значит, она вышла замуж еще раз?

– Да.

– Хорошо, – Арвал кивнул.

– За Бартона, – добавил Нолан.

– Хорошо.

И снова молчание… Корра улыбается где-то в глубинах памяти. Все они улыбаются, и Арвал улыбается им в ответ.

– Что-то не так? – спросил Нолан.

– Да нет, – пожал плечами Арвал. – Просто с годами все плохое почему-то забывается. И остается лишь… – он улыбнулся. – Остаются лишь улыбки. Понимаете?

– Вы еще не так стары, мистер Арвал.

– Может быть, – согласился он. Снова вспомнил Корру. – Моя последняя жена как-то спросила: сколько у тебя было женщин? Я сказал, что не помню. И она сказала: хорошо. Тогда мне было… Кажется, тридцать шесть. Да, – Арвал позвал официантку и попросил еще одно кофе. – Так о чем я? – он посмотрел на бывшего капитана. – Ах да, про жену. Так вот. Прошло пятнадцать лет, и она спросила меня: когда ты последний раз был с женщиной? Я снова сказал, что не помню. Но она уже не сказала «хорошо». Она уже ничего не сказала, – Арвал улыбнулся. Ни грусти, ни радости. Просто улыбка. – И знаете, капитан, кого я вспомнил в тот день?

– Прис?

– Именно, – взгляд Арвала стал далеким, блуждающим где-то на пыльных задворках памяти. – Даже странно, – сказал он. – У меня было так много женщин, а вспоминаю я только одну. Не первую, не последнюю. Просто одну. И порой мне кажется, что никого кроме нее и не было. Понимаете? А все остальные лишь вариации, образы, в которых я находил нечто принадлежащее ей. И тот далекий разговор, капитан, когда вы сказали, что знаете меня лучше, чем я сам. Может быть, вы были правы. Последнее время мне действительно кажется, что я совсем не знаю себя. Все эти памятники, строения, шедевры, которые я создал, – все кажется каким-то ненужным, лишним. Теперь куда важнее кажется осознание близости кого-то рядом. Кого-то, кто тебе по-настоящему дорог. Кто смеется вместе с тобой и грустит, кто понятен тебе так же, как ты понятен ему, кто готов прощать тебя и кого готов прощать ты, с кем можно стареть, глядя друг другу в глаза, и не бояться морщин. А все остальное лишь камень, лед, которому нет дела до своего создателя. И все так просто… Даже слишком просто… Но, к сожалению, необратимо, – Арвал посмотрел на бывшего капитана. – Я утомил вас?

– Нет.

– Хотите посмотреть памятник доктору Милту? Думаю, это последнее достойное творение, которое я создал здесь.

– Бартон тоже так думает.

– А что думаете об этом вы?

– Думаю, вам нужно сменить обстановку.

– Значит, Бартон хочет, чтобы я вернулся?

– Помните «золотую зажигалку», мистер Арвал? Помните, что сказали мне, когда бежали с Крита?

– Иногда это единственное, что остается?

– Именно.

– Нет.

– Такова ваша жизнь, мистер Арвал.

– Я ее не выбирал.

– Ложь.

– Хотите сказать, что я вру самому себе?

– Вы сами это только что сказали.

– Но я не хочу этого.

– К сожалению, иногда бывает поздно что-то менять. Там, на Афине, много-много лет назад, возможно, у вас и был шанс, но не сейчас.

– Вы же знаете, что выбора не было.

– Был, – Нолан грустно и устало улыбнулся. – Вот видите, мистер Арвал, я все еще знаю вас лучше, чем вы сами себя.

– Так помогите мне.

– Я помогу вам, забрав вас с этой планеты.

– Я останусь здесь.

– Почему?

– Потому что я устал бегать.

– Тогда возвращайтесь.