Я – сталкер. Синдром героя - Александр Тихонов

Бубен послушно вдавил педаль акселератора, и машина, взвизгнув, сорвалась с места.

– Их там, кроме моего сына, пятеро. Один – совсем шпендик шестнадцатилетний, другой – сопляк лет семнадцати. Двое постарше – служившие.

– Служившие – это хорошо, глупостей не наделают.

– А то, что в Зону детей потащили, – это, мля, не глупость? Там одному, сука, тридцатник!

– Успокойся, – Бубен похлопал Азата по плечу. – Всякое бывает.

– Этот, который старший среди них, может всех через блокпост протянуть. Договорится с кем-нибудь, умаслит, по дружбе его пропустят, к примеру. Надо гнать туда быстро. Вот сколько им до Зоны добираться? Суток двое. То есть, если они прошлой ночью выехали, то у нас меньше суток осталось, чтобы их догнать.

– Не паникуй, Монгол, – водитель отмахнулся. – Наш Женька может всё разрулить. Он на Донбасс недавно ездил. Книжку пишет даже. Хочет по весне в Зону ехать, про неё книгу писать. У него там знакомых уже пол-Надеждинска.

– Пол-чего?

– Надеждинска. Город такой на Рубеже Зоны. Так что не волнуйся. Приедем в Москву, Женя позвонит, кому надо, они нашу машинку и примут.

– «Девятка» серая, – зачем-то сказал Азат и мысленно добавил: «Держись, сынок… Держись подальше от Зоны».

* * *

В Москве оказались засветло. На окраинной заправке, мерцающей синим неоном, встретились с Женей. Писатель был бодр, после крайней встречи с Монголом заматерел, оброс щетиной и обзавёлся лысиной. Посидели в кафе, которое работники заправки не хотели открывать в такую рань, но увидев известного писателя, тут же накормили-напоили всех троих. Женька сфотографировался со смешливой толстушкой-официанткой, потом с поварёнком, который принёс вчерашний суп и пироги с капустой. Расписался в книге отзывов, подписавшись своим звучным «русскоговорящим» псевдонимом, оканчивающимся на долгое «эР».

Решено было звонить на Рубеж некоему Вениаминову, который, по рассказам писателя, был «мировой мужик». Правда, этот «мировой мужик» трубку не брал. Тогда позвонили в комендатуру Надеждинска, попросили к телефону Сапунова или Верещагина. Ранним утром нашелся лишь Сапунов.

Писатель обрисовал ему ситуацию, продиктовал имена беглых детей, марку автомобиля.

– Всё, – наконец, объявил он, прикрыв лежащий на столе смартфон широкой ладонью. – Их поймают. Сапунов – начальник особого отдела тамошней комендатуры. Я у него недавно интервью брал. В «Комсомолке» – читали?

Оба – Бубен и Монгол – отрицательно замотали головами.

– Неважно. В общем, он там всех на уши поставит, так что, старик, не волнуйся.

Азат выслушал писателя, подтянул к себе салфетку, принялся нервно складывать её.

– Мне на Рубеж надо. Можешь устроить?

Писатель замер с полуоткрытым ртом.

– На хрена? Они остановят машину, привезут твоего пацана.

– Я сам должен убедиться, что всё так. Не спрашивай, зачем мне туда. Просто помоги.

– Хорошо, – он сграбастал смартфон, снова набрал какой-то номер, произнёс в трубку:

– Поляк, приветствую. Как жизнь молодая, как Анюта?.. Ага… Ну да, бывает… Погода ведь сырая, я сам носом шмыгаю почти неделю… И тебе того же, старик. И тебе… Слушай, у меня тут такое дело. У сослуживца в твои края сын сбежал. Семнадцать лет. Вместе с подростками и двумя бывшими вояками. Я Сапунова предупредил, он их там задержит, но товарищ хотел бы сам встретить сына… Да, в Москве… А когда?.. В общем, я ему твой номер оставлю, он, как будет в Надеждинске, наберёт… Всё, спасибо, старик. Бывай… Анютка пусть поправляется.

Немного помолчав, обратился к Хусаинову:

– В общем, старик, всё решилось. Если сейчас выехать, будешь в Надеждинске к ночи. Бубен тебе машину даст, под завязку заправим. Так ведь, Денис?

Бубен кивнул.

– Там всё просто. В навигатор тебе вобьём координаты, будешь, как Тесей по нити Ариадны, шуровать.

– Да я с ним поеду. Довезу, на блокпостах договорюсь, – подал голос Бубен.

– После ночи за рулём ничего?

– Нормально, – и улыбнулся – искренне и живо.

Долго кружили по Подмосковью, выбирая нужную трассу. Наконец, вышли на маршрут и погнали, закладывая за сотню километров в час. Хотели обогнать время. Дважды останавливались на заправках – всё таких же, жгущих слепяще-синим неоном. Города вдоль дороги мельчали, перерастали в посёлки. Пропали заправочные станции, рекламные щиты. Потянулись заболоченные низины с пепельно-серой землёй, но мимо всё проносились в оба конца машины. Одни ехали из мёртвых земель, другие – наоборот. Хусаинову запомнилась «Нива», на крыше которой была примотана ярко-розовая детская ванночка.

– Сорок километров осталось, – пояснил Бубен. – Я, когда впервые ехал тут, по спине мураши бегали с кулак размером. Страшно, блин.

Было и впрямь страшно. После залитой дождями Казани и просушенной ветрами Москвы чёрный, словно обугленный, лес и свинцовые тучи, которым не было конца – зрелище пугающее. Дорога здесь, правда, оказалась широкой, сначала асфальтовое полотно – идеальное, будто на платной автостраде в Европе, затем бетонка – километров десять. Недоумевающему Монголу Бубен пояснил:

– Это для военных. Они временами гоняют сюда броню. Там, за лесом, – он махнул куда-то вправо, – есть ветка железнодорожная. Говорят, где-то в депо стоит бронепоезд, напичканный всякими «Ярсами», «Буратинами» и прочим стреляющим, чтобы в случае чего подогнать его вплотную к Зоне и жахнуть.

Тут и у Монгола мурашки пошли по спине, стоило представить, как гигантский бронепоезд мчится по рельсам, а с его платформ стартуют на полном ходу крылатые ракеты, работают реактивные системы залпового огня. Всё вокруг поезда – в дыму и огне, а он продолжает сеять смерть.

Ещё через двадцать минут вдоль дороги появились столбы с камерами видеонаблюдения, какие-то непонятные дорожные знаки зелёной расцветки с изображенными стрелками, точками, завитками.

– А это что? – не удержался от вопроса Азат.

– Не знаю, – пожал плечами водитель, – какие-то военные обозначения.

Вдоль дороги замелькали маленькие домики-срубы с огородами и скелетами теплиц. Люди жили и здесь. Сажали и собирали урожай, воспитывали детей.

– У Жеки тут знакомец живёт, – подал голос Бубен, который не мог молчать, глядя на гнетущую картину за окном, – Поляков фамилия. Живёт тут со своей дочерью. Женька ему говорит: «Ты, дурак, увези её отсюда. Уезжай куда-нибудь подальше». А он отвечает: «Меня Зона не отпускает».

Азат не отвечал. Проскочили первый блокпост. Машину даже не досматривали. Лишь подняли шлагбаум, махнули рукой, мол, проезжай, и опустили полосатую палку, как только автомобиль проехал.

– Я думал, тут будет строже, – сказал Монгол.

– Будет, – уверенно заявил Бубен, – на втором посту будут проверять документы. Но ты не волнуйся, у меня всё при себе.