Я – сталкер. Синдром героя - Александр Тихонов

Он и не волновался за машину, документы. Лишь за сына. Когда остановились на очередном посту, двое бойцов в камуфляже лениво пролистали протянутые Бубном бумаги, махнули: «Проезжайте быстрее» и, ёжась от холода, ушли обратно в вагончик дежурки. Сиротливо стоял за бруствером из мешков с песком прикрытый целлофаном пулемёт.

– Надо было спросить, проезжала ли девяносто девятая «Лада» с казанскими номерами, – спохватился Азат, когда блокпост остался далеко позади.

– Им не положено о таком говорить.

Город оказался на удивление крупным. Несколько многоэтажек в центре – Азат насчитал восемь пятиэтажек, с десяток трёхэтажек и одну недостроенную высотку-свечку этажей в десять.

– Я думал, это закрытый город…

– Поначалу да, было так. А теперь строятся предприятия, люди приезжают отовсюду. Город работает на снабжение всего Рубежа. Хлеб там, масло, колбасу производят. Всё местное. Зарплаты побольше, чем в Москве или у тебя в Казани. Надбавка какая-то там идёт стопроцентная за вредность.

– А в центре что строится?

– Высотка? Не знаю, спроси потом у Поляка или у Женьки, когда вернёмся. Он в наш прошлый приезд туда забирался с фотоаппаратом, щёлкал с высоты. Говорит, гнетущее чувство.

– Ещё бы…

По улицам, как ни в чём не бывало, прохаживались мамаши с колясками, бродили туда-сюда мужики в бушлатах. Город жил своей жизнью. А Хусаинов думал, что здесь людей будет мало, и все пришибленные, зашоренные.

Мелькнуло справа по центральной улице здание с вывеской «Пьяный мутант», затем небольшой сквер с памятником Ленину, что Хусаинова весьма удивило. Тормознули у панельной двухэтажки.

– Это здесь.

Дважды надавив на клаксон, Бубен заглушил двигатель, и они с Азатом выбрались из нагретого салона. На улице было на удивление тепло. Исчез куда-то пронизывающий ветер, который, словно безродная дворняга, всюду слонялся за Хусаиновым по Казани и пригородам Москвы. Сюда ветер побоялся соваться. Заскулил и слинял.

Встречать приехавших вышла худенькая светловолосая девчушка лет шестнадцати, не старше.

– Привет, Анка-пулемётчица, – весело поприветствовал её Бубен.

Лишь теперь, что называется, сложив дважды два, Азат понял, что именно в компании Бубна наведывался в Зону писатель Женя.

– Батя дома?

Девочка приветливо улыбнулась и поманила приехавших в подъезд.

– Домофон так и не поставили? – ворчал Бубен, придерживая хлипкую филенку, пока Хусаинов и девчушка проходили внутрь.

– Папка говорит, что без надобности. Злые люди проводника не тронут.

Бубен что-то заворчал себе под нос. Хусаинов расслышал лишь «…озабоченных насильников…».

По обшарпанной лестнице поднялись на второй этаж. Правая дверь была чуть приоткрыта, внутри играла тихая музыка. Хрипловато вытягивал Высоцкий: «…мне попались пр-р-ривередливые-е…»

Девочка шмыгнула в квартиру, приезжие – следом.

Широкий коридор практически сразу разветвлялся, обрастая дверьми. Прямо – тяжелая железная, справа две или три менее массивных, деревянных двери. Из всей обстановки прихожей запомнился лишь небольшой фотопортрет юной «пулемётчицы», забранный в рамку и висящий на стене сразу напротив входа, на манер иконы. Девочка была сфотографирована в светлом ситцевом платье с чёрными полосками. Белокурая, она напоминала берёзку. Довершала образ зелёная лента в волосах. Хороший снимок. Хусаинов в юности увлекался фотографией и имел представление, как нужно снимать. Здесь потрудился на славу хороший фотограф.

– Нравится фотография? – послышался откуда-то слева мягкий голос, из неприметной комнаты вышел в коридор хозяин квартиры. – Это я снимал. Здесь, за городом. Вон там, справа от Анечки, видно аномалию «Энерго».

У Хусаинова по спине пробежал холодок. Стал бы он фотографировать своего сына на фоне аномалии? Да никогда в жизни. Он бы даже жить в этом городке не решился. Зачем портить своему ребёнку детство?

– Красивый снимок, – выдавил Азат, стараясь не обидеть хозяина. – Взгляд художника.

– Папа и картины пишет, и стихи, – девочка лучилась радостью. Она встала рядом с картиной, так что обе – она и девочка-берёзка – сейчас глядели на Хусаинова, и от этого идиллического двойного взгляда делалось не по себе.

– …только он, в основном, про Зону пишет. Может, читали: «Мне виден шпиль заброшенной церквушки…»

Хусаинов неопределённо пожал плечами. Строка казалась знакомой.

– Женя пару месяцев назад Куняеву подборку Поляка давал, в «Нашем современнике» печатали. Ну, и поют любители всей этой зоновской мистики…

Азату было не важно. Он приехал не слушать стихи и не знакомиться с поэтом-художником Поляком, который снимает свою дочь на фоне аномалий. Он приехал за сыном!

– Насчёт меня вам звонил Евгений. Писатель из Москвы.

– Да, я помню… Легендарный Монгол. Он мне про вас все уши прожужжал, – Поляк – невысокий, полноватый – двинулся к металлической двери, повернул ручку и приглашающе махнул рукой, дескать, проходите, – говорил, вы бы стали отменным сталкером. У вас это от природы.

Азат молча играл желваками. Ему всё меньше нравился этот странный тип, который забалтывал, а значит, отнимал самое драгоценное – время.

Все вошли в просторную комнату, и Монгол с Бубном на полминуты, не меньше, замерли как вкопанные, шокированные увиденным. На самой длинной стене, напротив входа, была нарисована огромная карта Зоны с тысячами мелких обозначений. Поверх карты были наклеены флажки, листки бумаги, пластиковые игрушечные солдатики, машинки из «Киндер-сюрприза». Картина безумного художника, не иначе.

– Это Зона, – довольно ухмыляясь, Поляк прошел к карте – не считая этого, во всю стену, эпичного полотна и стола с ворохом бумаг, комната была абсолютно пуста. – У меня ушло на создание этой карты больше пяти лет. Вместе с проводником Артистом мы излазили всю Зону вдоль и поперёк. Были в Немане, у атомной электростанции. Чёрт возьми, она так похожа на Чернобыльскую. Просто копия. Вторая попытка Зоны к рождению, и на этот раз – удачная… В общем, мы бывали везде. Зная, как пройти через Рубеж, любой может проникнуть в Зону беспрепятственно. Например, вот тут, у девятого блокпоста, есть ма-а-ленький лаз под стеной. Через него порой выбираются сталкеры, которым не терпится гульнуть в баре «Пьяный мутант».

– К чему всё это? – перебил рассказ Поляка Монгол. – Помогите мне остановить сына и вернуть мальчика домой. Без рассказов о Зоне. Мне хватило ада на своём веку, чтобы снова слушать о нём.

Поляк согласно кивнул:

– Ладно… Можно и без долгих рассказов. Но, чтобы вы поняли… Ваш сын уже на территории Зоны. Прошел через этот лаз с группой сталкеров часа за полтора до вашего прихода. Остановить его я не мог, потому что через Рубеж их переводил другой проводник. Он мне рассказал обо всём, и я…