Пикник у Висячей скалы - Джоан Линдси

Дора Ламли, в отчаянии глянув на закрытую дверь, пришла к выводу, что со своим плоскостопием и учащенным дыханием убежать не успеет.

Француженка беззаботно крутила булаву в руках.

– Я говорю с полной серьезностью, мисс Ламли. Хотя объяснять свои действия не собираюсь.

– Обещаю, – выдохнула побледневшая Дора, и Мадемуазель спокойно опустила булаву. – Боже мой! Это что еще за странный звук?

Из дальнего угла зала, почти погрузившегося в темноту, донесся слабый хрипловатый крик. Под влиянием пренеприятнейших событий мисс Ламли забыла развязать кожаные ремни, которыми малышка Сара была привязана к столу.

Можно лишь догадываться о том, стало ли миссис Эпплъярд впоследствии известно о только что изложенных событиях. Вряд ли в сложившихся обстоятельствах Дора Ламли нарушила обещание, данное Мадемуазель. В тот вечер директриса вышла на ужин, и воспитанницы, не особо голодные, держались тихо и дисциплинированно. Они увлеклись легкой беседой, и, насколько могла судить Диана де Пуатье, все было в порядке, не считая отсутствия Сары Уэйборн из-за мигрени и Эдит Хортон, которая пожаловалась мисс Ламли на легкую невралгию в правой щеке. Девочка предположила, что ее продуло в гимнастическом зале.

– Там частенько бывают сквозняки, – вставила Мадемуазель со своего конца стола.

Сидевшая напротив директриса накинулась на каре ягненка с таким видом, будто искусно разделяла на части акулу-людоеда. Вообще-то, ее ждали дела с рыбами покрупнее, и каре стало лишь символом ее внутренней борьбы относительно двух писем, от мистера Леопольда и отца Миранды, до сих пор остававшихся без ответа. Однако миссис Эпплъярд чувствовала, что для поддержания морального духа необходимо и дальше поддерживать разговор, поэтому заставила себя поинтересоваться у Розамунд, сидевшей по правую руку от нее, на корабле какой транспортной компании Ирма Леопольд отправляется в Англию – «Ориент» или «Пи-энд-Оу».

– Не знаю, миссис Эпплъярд. Ирма уехала так быстро, что мы едва успели поболтать.

– Нам с сестрой показалось, что она выглядела довольно бледной и уставшей, – вдруг заговорила более красноречивая из новозеландской парочки.

– Неужели? Ирма заверила меня, что со здоровьем у нее все в порядке. – Золотой замочек на тяжелом браслете-цепочке звякнул о тарелку директрисы. Она дернулась и предположила, что учительница французского смотрит на нее как-то по-особенному; потом заметила изумруды, переливающиеся на запястье Мадемуазель – не слишком ли они большие, чтобы быть настоящими? Вид драгоценностей вновь навел миссис Эпплъярд на мысли о семье Леопольдов, которые, как считалось, владели алмазным рудником в Бразилии. Она со злостью вонзила вилку в мясо, твердо решив просидеть, если понадобится, всю ночь без сна, чтобы в пятницу Том с утренней почтой отправил ее письма.

В скором времени ужин завершился, Господа поблагодарили за рисовый пудинг и тушеные сливы, после чего директриса встала из-за стола, удалилась в свой кабинет, заперла дверь и, взяв ручку, принялась за ненавистное дело. Большинство женщин, столкнувшись с такой опасной и запутанной ситуацией, давно бы выбрали простейший выход. Можно было бы, к примеру, сослаться на срочные дела в Англии и навсегда закрыть колледж. Или продать его хоть за какую-нибудь сумму, пока он является действующим предприятием. Как это называют в бизнесе? «Деловая репутация». Миссис Эпплъярд заскрежетала зубами. От репутации почти ничего не осталось! Про колледж и так говорили, что в нем водятся призраки, и бог знает какую еще безобразную чушь. Пусть директриса проводит большую часть дня за закрытой дверью кабинета, у нее все же есть глаза и уши. Только вчера кухарка между делом упомянула в разговоре с Минни, что в деревне ходят слухи, будто на территории школы после заката мелькают странные огоньки.

В прошлом миссис Эпплъярд и Артуру случалось ходить по краю отвесной пропасти, но никогда прежде они не сталкивались с ситуацией, сулившей как личный, так и общественный крах подобных масштабов. Чтобы взять меч и поразить врага при свете дня, требуется храбрость, а вот для удушения невидимого противника во мраке пригодятся другие качества. Этим вечером все ее существо взывало к решительным действиям. Да, действовать надо, только как именно? Даже Артур не сумел бы разработать подходящий план, пока проклятая тайна происшествия у Висячей скалы оставалась неразгаданной.

Перед тем как взяться за написание писем, директриса во второй раз за день достала из нижнего ящика учетную книгу и внимательно ее изучила. По нынешним вычислениям можно было ожидать, что лишь девять из прежних двадцати учениц вернутся в школу с началом нового семестра после Пасхи. Миссис Эпплъярд снова пробежалась по именам в списке. Последней предстояло вычеркнуть «Хортон, Эдит», чья невыносимо глупая мать сегодня сообщила в письме, что имеет «другие планы» для своей единственной дочери. Несколько месяцев назад миссис Эпплъярд лишь обрадовалась бы такой новости и с легкостью нашла бы замену тупице Эдит. Теперь же в списке оставалось всего девять имен, включая Сару Уэйборн. Директриса достала из буфета бутылку коньяка и налила себе полбокала. Струйка огненной жидкости прояснила мысли. Она снова села за стол и написала несколько предложений бесстрастным каллиграфическим почерком, не выдававшим темперамента и железной воли женщины, которая держала ручку. Ближе к трем часам ночи письма наконец были проштампованы и скреплены печатью.

Следующий день прошел без инцидентов. Почтой прислали записку от констебля Бамфера, сообщавшего о том, что никаких продвижений по делу нет, однако на следующей неделе в любое удобное время миссис Эпплъярд хотели бы видеть на Расселл-стрит. Родители желали прояснить некоторые моменты, касающиеся школьной дисциплины накануне дня пикника… Погода стояла приятная, так что мистер Уайтхэд попросил давно откладываемый выходной и, сняв сапоги, проводил его за чтением «Вестника садовода». Том занимался выполнением служебных обязанностей (подвязав челюсть полоской от фланелевой нижней юбки Минни), а Сара Уэйборн по особому указанию Мадемуазель провела почти весь день в кровати. В остальном все шло как обычно.

Суббота чаще всего отводилась под мелкие домашние и хозяйственные дела. Воспитанницы чинили одежду, писали письма родным – их корреспонденция подвергалась суровой цензуре с помощью спиртовой лампы, – в хорошую погоду играли в крокет на теннисной площадке или бесцельно бродили по территории колледжа. Том поддерживал утомительную беседу с мисс Бак у клумбы с георгинами, когда его освободило появление у ворот экипажа Хасси. Снимать с повозки багаж, однако, не потребовалось: потасканного вида молодой человек, примерно одного возраста с Томом, взял свою потасканную сумку и попросил извозчика ждать дальнейших указаний там, где его не увидят из выходящих на улицу окон. Несмотря на невзрачный облик, Том сразу же узнал в нем надменного проныру-братца мисс Ламли. Рег Ламли не навещал сестру в колледже уже несколько месяцев. «С чего он вдруг решил приехать?» – подумала директриса, глядя, как молодой человек натягивает перчатки и расправляет поношенный плащ, прежде чем позвонить в дверь. Миссис Эпплъярд, тайно гордившаяся своей способностью избавляться от непрошенных гостей за три минуты (со всей любезностью, если потребуется), по первому рукопожатию опознала в Реге упертого прилипалу. В двух словах, он был глупцом и занудой, как и его сестра. И все же он явился – точнее, сначала передал не самую чистую визитку с рабочим адресом в городе Уоррагул.