Млечный путь № 2 2017 - Песах Амнуэль

– Это случайность, тенденция или уже закономерность?»

«Мне кажется, – подумал Чарли, – я начинаю лучше понимать себя, если ты представляешь, что я имею в виду».

– Представляю, – ответил Алекс, хотя мог и промолчать, они с Чарли сейчас понимали друг друга не только без слов, но и без необходимости додумать мысль до конца.

«Мозг приспосабливается…»

«...к новому режиму, да…»

«Эйлис…»

«Попробуем вдвоем».

«Эйлис! – позвали они. – Эйлис, милая, я люблю тебя».

Это была общая мысль или две разные?

Не получается. Декогеренция?.. Еще раз.

Нет.

В носовом иллюминаторе всплыла Энигма в полной фазе. Видимо, «Ника» находилась в самой далекой точке орбиты – планета выглядела пупырчатым апельсином, издалека темные точки-веснушки слились в подобия марсианских каналов на старых картах Ловелла, а еще были озера, точнее, неровные окружности, внутри которых цвет апельсина становился густым, будто краску положили в несколько слоев, и она загустела с неровностями и пупырышками.

Планета притягивала, отталкивала, и что-то еще с ней происходило, чего не видел глаз, не отмечали телескопы, не фиксировали гравидатчики. Что-то, заметное только интуиции, являющееся обычно в снах и никогда – наяву. Неопределимое, неназываемое.

«Не надо, – подумал Алекс, и Чарли сумел отвлечься от зрелища. – Если долго смотреть на Энигму…»

«Самогипноз».

«Возможно», – согласился Чарли.

«Попробуем еще раз».

Эйлис не было. То есть была, но не с ними. Сколько времени прошло на Земле?

«Часы не синхронизованы, – подумал Чарли. – Как проверить?»

«Мозг, возможно, сам синхронизует».

«Слишком слож…»

Мысль прервалась. Энигма, кабина, приборная панель, космос, реальность – все исчезло. Мрак продолжался долю секунды.

Они лежали и смотрели в белый потолок. Маленькая комната без окон. Кушетка. Два стула. Сюда ее привезли Дон, Эрвин и Джо, так они себя назвали. «Вы упали, миссис, вы просто вдруг упали. Наверно, нервное напряжение, это не сердце, миссис Гордон, но нужно, чтобы вас осмотрел врач». – «Не надо врача». – «Нужно, миссис Гордон, пожалуйста…»

«Алекс, Чарли… Как хорошо! Не уходите, мне страшно. Почему вы все время уходите?»

«Эйлис, милая, я здесь».

«Я здесь, Алиса».

«И нужно торопиться».

«Вы опять уйдете?»

«Неизвестно. Наверно. Да, но… Не теряй время».

«Алиса, ты звонила Бусыгину?»

«Да. Алекс, как ты понял?»

«Почувствовал».

«Эйлис, родная, что у тебя…»

Чарли хотел спросить, как она себя чувствует, понял бессмысленность вопроса – ничего уже не болело, даже голова была ясной – и мысленно рассмеялся, а Эйлис впервые за последние часы улыбнулась. Сама себе. Просто так.

Она оперлась на правую руку и села. Комната была маленькой, без окон. Она встала, пошла к двери, открыла… Не заперто.

Вышла не в коридор, а в другую комнату – больше и с двумя окнами. Чей-то кабинет: стол, компьютер, стеллажи во всю стену с книгами и дисками, белая доска. Такой кабинет был у Алекса в его московском офисе. Такие кабинеты были практически у любого физика-теоретика или математика в любом конце земного шара. Ни постеров на стенах, ни фотографий на столе. Только между стеллажами портрет Эйнштейна: знаменитая фотография с высунутым языком.

Эйлис подошла к окну: третий или четвертый этаж, улица, люди, машины… Напротив – длинное одноэтажное строение, будто… «Здание линейного ускорителя», – узнал Чарли. «Точно?» – «Уверен». – «В Центре Джонсона нет ускорителей», – заметил Алекс. – «Это Хиллкрест, двадцать километров от Хьюстона. Владение Теодора Марли». – «Марли? “Спейс Трек”?» – «Слышал о нем?» – «Конечно. В проекте “Вместе в космосе” не участвует, инвестирует в полет на Марс, строит сверхтяжелый носитель, а в прошлом году решил вкладывать деньги в фундаментальную физику. Основал два института – в Кливленде и Хиллкресте. У Марли два довольно крупных линейных ускорителя тяжелых ионов: Гросс убедил Марли, что его группа сумеет получить частицы темного вещества, разгоняя ионы технеция и рубидия. Я бывал в Хиллкресте. Два года назад – на конференции по темному веществу. Как раз состоялся пробный пуск ускорителя, результаты оказались предсказанными, темных частиц не обнаружили, да и не надеялись, работа долгая, все это понимали – Марли тоже. Он произнес речь. “Нобеля получите вы, а мне достанется слава”, я это сам слышал».

Марли показался тогда Алексу человеком умным, расчетливым, но, в то же время, безбашенным. Как в нем уживались противоположности, было непонятно, и, возможно, именно поэтому в «империю Марли» тянулись талантливые люди.

Алекс тогда отверг предложение («Что вы имеете в Москве? А у меня сможете…»), интуиция подсказала, что нет, не нужно, будет дело интереснее. Так и произошло.

«Странно, – подумал Чарли. – Как люди Марли оказались в нужное время в нужном месте? Ты веришь в такую случайность?»

«При чем здесь случай? Я говорил с Артуром, он позвонил Казеллато, это физик, работает у Марли, мы оба его хорошо знаем…»

«Понял, – перебил Черли. – Эйлис здесь, это главное».

Она слушала разговор любимых мужчин, будто шелест опадавших листьев в аллее городского сада. Разговор успокаивал, убаюкивал, ей захотелось спать, она испугалась этого ощущения и прижалась лбом к холодному стеклу, узнавая знакомые дома, потому что их узнал Алекс, и не узнавая, потому что была здесь впервые.

Слабый шорох показался ей ревом взлетавшего самолета, и она быстро обернулась, готовая сопротивляться. Вошли двое, она узнала обоих: Манкора (он переменил одежду, теперь на нем был темный твидовый костюм и белая рубашка с ярким галстуком) и второй, тот, кто был там, на улице.

Эйлис подумала, что Алекс или Чарли захотят говорить. Пожалуйста, попросила она. Погодите. Я сама.

Алекс недовольно спрятался за мыслью Чарли, а Чарли сказал: «Конечно, милая, ничего не бойся, мы здесь…» Ей показалось, что он хотел добавить что-то еще, но мысль свернулась клубочком и откатилась куда-то… наверно, в подсознание.

– Вам лучше, – не спросил, а констатировал Манкора, а его спутник расплылся в улыбке и представился:

– Эрвин Казеллато, работаю в группе Гросса.

Никогда бы не сказала. Наверно, мать – стопроцентная американка, скорее всего, ирландского происхождения. Дети часто больше похожи на мать, чем на отца.

О чем я думаю?

– Миссис Гордон, – заговорил Казеллато, – вы утверждаете, что ваш муж жив…

– Да!

– …мне звонил из Москвы коллега, Артур Бусыгин, он сказал то же самое. Не буду пересказывать наш разговор, там было больше физики, чем обыденных слов. Именно потому мы с Доном и доктором Карпом сразу отправились в Пасадену – и вовремя, чтобы успеть…

«Алекс, Чарли, что мне ответить?»

«Эйлис, милая, тебе сейчас лучше поспать…»

«Нет!»

«Да.