Средство от страха - Андрей Курпатов

Трус тот, кто боится и бежит, а кто боится и не бежит, тотеще не трус.

Ф.М. Достоевский

Здесь ей недостает здравого смысла, призванного датьобъективную оценку ситуации (последняя состоит в том, что от вегетативныхприступов еще никто и никогда не умирал). Страх убеждает ее в том, что этотприступ последний в ее жизни и роковой. Разумеется, он всякий раз ошибается, нопродумать ситуацию с этой точки зрения Вале так и не удается. Более того,прогноз «Я сейчас умру!» делает свое дело: страх усиливается, что влечет засобой характерные вегетативные сдвиги в организме – усиливается сердцебиение,повышается артериальное давление, голова кружится, руки потеют, а ноги сводит[19].

После многочисленных и безуспешных попыток найти спасение удругих врачей Валя оказалась у меня на приеме. Мы потратили какое-то время напонимание сути ее заболевания, которое в действительности не является никакойболезнью. И если бы Валя не испытывала страха смерти в моменты своихвегетативных приступов, то и симптомов телесного недомогания у нее бы тоже небыло. Поскольку страх не вызывал бы у нее соответствующей вегетативной симптоматики,а иных причин для беспокойства у Вали не было, что ей и сказали до менянесколько врачей, у которых она обследовалась «по полной программе».

Что мне оставалось делать? Как можно было убедить Валю втом, что бояться ей нечего, что от вегетативных приступов не умирают, что всеее симптомы – это только телесные проявления страха, на которых она настолькозафиксировалась, что только их и замечает? Видимо, я должен был показать этойюной леди, что даже если она не будет спасаться от грядущей, как ей кажется,смерти «от тяжелой и непродолжительной болезни», она не умрет. Валя же думалаиначе, она полагала, что ее спасение – это вызов на дом бригады «Скоройпомощи», которая введет ей спасительное лекарство (этой панацеей был«Реланиум», который является обычным противотревожным средством, а вовсе некаким-то там «сердечным препаратом»).

И мы пошли самым сложным, но одновременно и самым простымпутем. Я уложил ее на специальную медицинскую кушетку, попросил закрыть глаза ипопытаться умереть. Валя, которая к этому моменту уже легла, мгновенновстрепенулась, вскочила и, глядя на меня безумными глазами, воскликнула:

– Вы что, с ума сошли?!

– Ничуть. Ложитесь и ни о чем не беспокойтесь, –ответил доктор.

– Я не лягу! Мне уже страшно ложиться на вашу кушетку! –запротестовала Валя.

– То есть вы думаете, что все, кто ложится на этукушетку, неизменно и мгновенно умирают? А тут у меня по соседству коммерческийморг, с работниками которого я нахожусь в преступном сговоре? Так выдумаете? – сказав это, я посмотрел на Валю в упор.

– Ну, наверное, нет... – протянула она.

– Следовательно, нам нечего бояться?

– Но мне страшно! – Валя стояла перед несчастнойкушеткой в ужасной растерянности.

– Вот и чудненько, будем считать это обязательнымусловием терапии. Ложитесь.

Переборов себя, Валя легла.

– Еще не умерли? – доктор проявил надлежащуюзаботу.

– Нет, не умерла... – протянула Валя.

– А теперь попробуйте... – предложилдоктор. – Уверен, у вас должно получиться!

– Ничего у меня не получится! Что вы за чушь такуюговорите! – воскликнула Валя, снова поднимаясь со своего места.

– Значит, не получится, говорите?

– Не получится! – твердо заявила Валя.

– Ну тем более, нам нечего боятся! Давайте ложитесь, ибез капризов, пожалуйста. Нам пора лечиться уже! Сколько можно!

Ошарашенная Валя снова улеглась.

– Закрываем глаза, – мерно командовал ей я, –сосредотачиваемся на биении своего сердца, пытаемся его усилить...

Если вы не можете получить желаемое, самое время начинатьжелать имеющееся.

Кэтлин Сэттон

– Оно усиливается! – Валю объял ужас.

– Ну и хорошо, вы же умереть собираетесь!

– Я не собираюсь! – запротестовала Валя.

– А надо! Сколько можно от нее бегать?! Думаете, чтоумрете, так умирайте уже! Чего тянуть-то?! – не скрою, в этот момент вмоем голосе звучала ирония.

– Вы уверены, что мы все правильно делаем? – Валинголос вдруг изменился, она наконец стала понимать, что мы проводимпсихотерапевтическую процедуру, а вовсе не собираемся на полном серьезеотдавать богу душу.

– Абсолютно! Ложитесь и ни о чем не думайте. Простовыполняйте все мои указания. Итак, закрыли глаза, прислушались к своему сердцу.Стучит?

С кушетки раздалось растерянное:

– Стучит...

– Очень хорошо. Теперь заставим его стучать так, чтобыоно... Как вы там себе вообразили – лопнуть оно должно или простоостановиться? – мне потребовалось уточнение, ведь всякий человек,страдающий ВСД, имеет в голове четкий план того, как именно он должен помереть.

– Оно должно сбиться с ритма и тогдаостановиться, – сообщила Валя.

– Очень хорошо! Так и поступим! Давайте, усиливайте егобиение и постарайтесь, чтобы оно сбилось с ритма.

Вообще-то, чтобы не смущать Валю, я делал вид, что смотрю вокно, но на самом деле я, конечно, за ней приглядывал. Картина же была такой:сначала Валино лицо выглядело испуганным, потом напряженным (видно было, чтоона старается усилить сердечный ритм).

– Ничего не получается, – сообщила Валя с кушеткипримерно через три или четыре минуты. – Мне кажется, что оно дажемедленнее стало биться! – в ее голосе мне почувствовалось даже некоторое разочарование,она поднялась и села.

– Очень плохо! – посетовал я. – Может быть,можно как-то иначе умереть? У вас нет еще какого-нибудь рецепта?

– Я боюсь, что у меня легкие откажут, и язадохнусь... – протянула Валя.

– Очень хорошо! Будем пытаться задохнуться! Ложитесь,закрывайте глаза, концентрируйте свое внимание на своем дыхание и попытайтесьсделать так, чтобы ваши легкие вам отказали.

Нехотя и что-то ворча себя под нос, Валентина улегласьобратно на кушетку. Потом я наблюдал картину, аналогичную прежней: сначаланекоторая обеспокоенность, потом потуги, потом ощущение бесперспективности...

– Не выходит? – поинтересовался я после того, какВаля пыталась какое-то время задерживать свое дыхание, а потом снова дышать.

– Нет. Не знаю даже, что такое. Я думала, что кактолько это усилить, оно сразу меня и убьет. А тут все наоборот. У вас что,кушетка какая-то волшебная?