Звезды без пощады - Эрли Моури

в ход пустили, даже стреляли. Мы с папой, к счастью, в тот момент уже уходили, и, слава богу, что ушли далеко. Правда, потом парни оттуда появлялись здесь. Ходили по нашему проходу и забирали у кого что есть. Нам пришлось отдать рыбные консервы и бутылку сухого вина.

— И вы просто так отдали?! — возмутился майор Гармаш. — Также не делается, эх, милая барышня! Нужно было звать на помощь соседей, объединяться! Грабежу надо давать решительный отпор!

— Извините, Юрий, но соседей обчистили тоже, — вступился за дочку профессор. — Здесь не с кем объединятся. И что могу я в свои шестьдесят три с недавно перенесенным инфарктом? А во-вторых, я очень испугался за Леночку. Я все был готов отдать, когда они вломились сюда: у одного пистолет за поясом для наглядности, у другого такое лицо, что и никаких пистолетов не надо, — сообщил Чудов, разжевывая затвердевшую от холода конфету. — Я… стыдно сейчас вспоминать, еще и в мыслях благодарен им был, что так не много взяли и Лену не обидели грубым словом. В общем, на нашу беду здесь везде неспокойно. Поэтому мы очень обрадовались, когда появились вы со своими бойцами и Сергей.

— А когда стрелять начали, там, возле колонны с серебрением кафравцы не вмешивались? — Лугин выложил на квадрат клеенки кое-что из добытого в биотронах и достал нож, который поначалу не хотел светить перед Гармашем.

— Нет, конечно. За все время, что мы здесь, кафравцев никто не видел. Разве что сначала одного — двух у входа в звездолет, — Владимир Ефимович подсел ближе к мичману, поглядывая за его приготовлениями: — Кушать будете?

— Отведаю. Не всю же жизнь на сосисках с пельменями, — упоминание сосисок и пельменей вышло коварным: Сергей почувствовал голодный спазм и рот наполнился слюной. Больше суток без пищи все-таки неприятная штука.

— Сереж, не надо этих крайностей, — Хитрова изогнула пальчик к инопланетным дарам. — Я же сказала: мы поделимся. Когда совсем ничего не останется, тогда и начнем вместе давиться их гадостью.

— Шпроты с галетами хотите? — Красина выглянула из-за плеча подруги, вжикнув молнией нейлоновой сумки. За последние часы ее отношение к Лугину заметно изменилось. Он больше не казался ей похожим на недоброго серого хищника или бандюка, страдающего от похмелья. Может быть потому, что пока моряк прогуливался по соседним проходам, неизвестно кого высматривая, Хитрова успела нашептать немного о прогулке в биотроны и о тяжелых злоключениях Лугина: том, как он потерял в ночной перестрелке друга и все свои вещи.

— Спасибо, Ириш. Раз водку вы не наливаете, какой смысл в земной закусе? — пошутил мичман и, отрезав ломоть шершавого «огурца», снял ногтем кожуру.

— Так вот, о кафравцах, — продолжил профессор. — Позвольте заметить, их не видно нигде. Будто не существует их вовсе. Только изредка из-за стены звучат лаконичные и не совсем ясные наставления: это не трогайте, туда не лезьте. Причем, скорее всего, говорят не хозяева корабля, а какая-то контролирующая машина.

— Искусственный разум звездолета, — выразила мнение Лена Чудова, в свое время помешанная на чтение фантастических романов. — Он может управлять здесь всеми процессами. Вполне допускаю, что хозяева на время перелета погрузились в спячку.

— Такое тоже возможно, — согласился ее отец. — Хотя утверждать этого мы не можем. А то, что кафравцы предоставили нас самим себе, уверенность у меня есть. Им безразлично, как мы ладим между собой. Наши порядки, склоки их не интересуют. Мол, вот вам пригодная для жизни территория с достатком воды и пищи — живите, как умеете до прилета на Фаргерт.

— Эй, а съедобная штука! — заметил мичман, ворочая сочную мякоть языком. — Не врублюсь, на что похоже, но отторжения не вызывает. Напоминает что-то из родной кухни.

— Дайте, — Гармаш опустился рядом, дождался, когда Лугин откромсает ему кусок. — Есть можно, — констатировал он, погоняв между зубов сладковатое месиво. — Как утка с яблоками. Вернее, как яблоки из этой утки. Только воняет непонятно чем. Гнилью какой-то. Да, есть вполне можно. Запомните эту штуку, бойцы! — он поднял обрубок кафравского овоща, демонстрируя солдатам. — Надо такими запастись. Сухпай прибережем. Мож он нам и на планете сгодится.

— Разрешите дернуть на поиски? — Антон, тот что прыщавый с рыжими ресницами, привстал, утомившись долгим бездельем и готовый бежать хоть в биотроны, хоть черту в логово.

— Не разрешаю, — майор погрозил пальцем. — Потом вместе сходим.

— Сереж, а мне кусочек выделите, — после некоторых сомнений попросил Владимир Ефимович, указывая на экзотическое кушанье.

— Раз пошла такая пьянка… — мичман достал из пакета «огурец» покрупнее, небрежно выпустил его из чешуйчатой кожуры и разделил на девять частей. — Девушки, рискнете утку с яблоками? Эй, бойцы, не стесняйтесь — налетайте!

Света без особой охоты присела на корточки возле Лугина. Есть не хотелось, но брало верх обычное любопытство. Да и не привыкла Хитрова показывать перед всеми мелочную боязливость. Ради того, чтобы не слыть трусихой, она еще девчонкой носила в сумочке ужа. А Ирина, едва скрывая отвращение к виду розоватой мякоти, мотнула головой.

В ту же минуту Красиной показалось, что пошатнулась стена. Какая-то сила прошла из стороны в сторону и Лена Чудова, не удержавшись на ногах, отлетела к солдатам, а Хитрову мичман успел поймать за руку. Тут же чертовы качели остановились, и на всех навалилась тяжесть. Ирина от неожиданности открыла рот, но не смогла произнести и слова, чувствуя, как ее вдавливает в пол. Руки, наверное, весили килограмм по двадцать. В глазах потемнело, будто упали шторы.

— Боже мой! — раздался испуганный возглас профессорской дочки, в нелепой позе оказавшейся между бойцов Гармаша.

Со всех уголков пещеры доносился то ропот, то выкрики, грохот обрушившихся чемоданных баррикад. В соседнем проходе раздался крик маленького ребенка.

Тут же отпустило. Стало легко-легко как в падающем в воздушную яму самолете, и опять волна тяжести. Волна за волной, точно в разыгравшийся не на шутку шторм. Затем цвет настенных пятен-светильников из синего и фиолетового стал багрово-красным, и накатилась такая жуть, словно по телу пошел электрический ток, гудя разрушительным напряжением в каждом нерве. На глаза свалилась слепота, и воздух вынесло из груди.

Закончилось все через пару минут. Резко, будто и не было ничего. Снова настенные пятна-мозаики синих, фиолетовых, голубых тонов, на месте стены пещеры и свод, сумки и чемоданы. Снова в легкие свободно врывается воздух. В первые секунды тишина вязкой жидкостью разлилась по проходам. Переселенцы начали потихоньку приходить в себя.

— Офигеть! — первой выдавила Хитрова, плюхнувшись на спальник рядом с подругой. — Как тебя, Ирусь, взбодрило? У меня чуть желудок не вынесло наружу.

Со всех сторон слышался детский плач, кряхтение и выкрики взрослых

— Вот это