Притворись моей сестрой - Кэролайн Б. Куни

И продолжила письмо, в котором рассказывала то, о чем Дженни вряд ли хочет знать: об успехах близнецов в баскетбольной команде и о том, что Стивен получил на лето работу.

Парень думал о поездке в Нью-Йорк.

«Мы найдем эту Ханну. И она за все заплатит».

А Дженни лежала в своей спальне и с удивлением осознавала, что ей не хватает присутствия Джоди, не хватает ее дыхания, переворачивания с боку на бок и звуков, которые она издает во сне. Сестра была требовательной и шумной не только когда бодрствовала, но и когда спала.

Она бы поняла, какие трудности испытывает Дженни, пытаясь вернуться в свою старую жизнь. И поддержала бы ее. С ней можно все нормально обсудить, хотя сестра, верная своему характеру, будет вредничать и язвить. Она выскажет все, что думает, а потом обнимет и обязательно скажет: «Мы тебя любим».

Дженни положила нераскрытый конверт с письмом от миссис Спринг на трюмо. Почерк, которым был написан обратный адрес, оказался неожиданно похожим на ее собственный. Потом снова взяла его, вскрыла и вынула письмо.

«Дорогая Дженни!

Я пишу тебе и надеюсь, что мои письма не будут тебе неприятны и не покажутся назойливыми. Мы по тебе скучаем, но уважаем и принимаем твое решение.

Малыши продолжают играть в баскетбол. В их команде появилась еще одна пара близнецов!

Стивен получил свою первую работу. По воскресеньям он будет работать кассиром в магазине. Он очень рад и гордится тем, что будет зарабатывать.

Джоди и Николь покрасили волосы и стали блондинками. Я была очень недовольна, но папа только рассмеялся.

Отец хочет, чтобы мы начали поиски нового дома. Теперь, когда мы знаем, где ты находишься, то можем наконец этим заняться. Надо будет смотреть и выбирать. Мне хотелось бы, чтобы там была спальня и для тебя. Ты в любой момент можешь нас навестить.

Всегда.

Пожалуйста, напиши мне, как у тебя идут дела.

С любовью,

твоя мама из Нью-Джерси».

«О, мама!», – подумала Дженни. В том месте, где должно быть сердце, полыхал огонь. Она расплакалась, и слезы упали на страницу, которая уже была отмечена слезами ее биологической матери.

Ханна, что же ты с нами сделала?

Больше не появляйся в нашей жизни!

В тот день Нью-Йорк был прекрасен. Солнце ярко светило, небо было безоблачным, а тысячи окон домов и небоскребов сияли, как бриллианты. Улицы были чистыми, на Пенсильванском вокзале – ни соринки. Если поблизости и были бездомные, то все они поднялись с тротуаров и слились с людской толпой. В эту пятницу начинался длинный уик-энд Дня поминовения, и, судя по толпам людей, половина населения Америки решила провести эти дни на Манхэттене.

На перекрестках толпились туристы из Японии, Европы и Лонг-Айленда. Взрослые держали своих маленьких детей за руки. Группа школьников в одинаковых футболках стояла около пешеходного перехода, выстроившись в колонну по двое за учительницей. Вокруг носились курьеры на велосипедах, ехали конные полицейские, по тротуарам летали дети на роликовых коньках. Промоутеры со всех сторон совали в лица рекламные буклеты. Послышалась иностранная речь, но быстро затихла, словно кто-то поменял коротковолновую радиостанцию. Голубей было столько, что с лихвой хватило бы на все города мира. Офисные работники вышли на обед, улыбались хорошей погоде и радовались тому, что являются частью «Большого Яблока[2]».

Джоди представляла Нью-Йорк совсем другим. Она думала, что отребья человечества будут копаться в мусорных бачках, туалет на вокзале будет таким грязным, что ее стошнит. Девушка предполагала, что, как только они выйдут из здания вокзала, на них начнут нападать банды грязных малолетних преступников. В ее представлении в Нью-Йорке их ждали только страх и мучения.

На улицах улыбались, дружелюбно глядя, даже полицейские – молодые парни и девушки, которые напоминали тренеров по баскетболу и хоккею на траве. Они стояли по двое или по трое, внося разнообразие в толпу своей униформой. У тротуара останавливались желтые такси. Их бесконечные ряды мчались по улицам, словно рассыпавшиеся шарики.

Пытаясь собраться с мыслями, Стивен и Джоди пару минут стояли на улице у выхода с вокзала, пораженные огромным количеством народа.

– Как думаешь, сколько людей мы отсюда видим? – спросил Стивен.

Джоди пожала плечами:

– Несколько сотен?

– И это только на одном пересечении двух улиц, – хмыкнул брат. – А сколько таких пересечений в Нью-Йорке?

– Давай обойдем вокзал, чтобы лучше сориентироваться, – предложила Джоди.

«Интересно, как это нам поможет сориентироваться?» – подумала она про себя.

В ее сумочке лежал список всех бесплатных кухонь для нуждающихся, но если у Ханны были деньги, она наверняка ела где-нибудь в других местах. От вокзала было видно много недорогих мест, в которых можно было поесть. Из кармана джинсов торчала сложенная карта Манхэттена. Девушка не хотела вынимать ее и выглядеть, как турист.

Они обошли вокруг вокзала. На противоположной стороне от него стояло самое большое и самое красивое здание почты, которое Джоди видела в своей жизни. У него было множество входов, к которым вела огромная лестница с красивыми колонами. В ширину оно занимало целый блок между двумя улицами. На ступенях сидели сотни людей, ели мороженое, кивали в такт музыке, которую слушали в наушниках, и грелись на солнце, словно массивные ступеньки были крыльцом их собственных домов. Было жарко, все были одеты по-летнему.

«Здесь тысячи людей, – подумала девушка. – И из этих тысяч мы должны найти одну. Насколько это вообще возможно?»

Но тут же добавила: «Не переживай и не расстраивайся. Это то же самое, что и главная контрольная за триместр. Сначала одно предложение, потом другое. Самое длинное путешествие начинается с одного шага, как кто-то правильно сказал».

Стивен же убеждал себя, что его ничто не испугает. Он поставил себе задачу и собирался ее выполнить. Парень попытался не смотреть на толпу в целом, а рассматривать отдельных людей. Все показались очень похожими, практически одинаковыми, словно смотришь на плывущий косяк рыб. Он подумал, что в Нью-Йорке люди не смотрят друг другу в глаза, и попробовал сделать обратное. Но никто не обращал на него внимания и не смотрел в ответ.

Постепенно из толпы Стивен начал выделять отдельных персонажей. Вот идет женщина неопределенной национальности, толкая перед собой продуктовую тележку со скарбом, поверх которого лежал пластиковый стул с кривыми ножками и большой пакет с бутылками, которые можно было сдать и получить за это деньги. Около одного из мусорных баков она потянулась к пустой бутылке, лежавшей между ног чернокожего, спящего на тротуаре, слегка прикрывшегося куском металлической сетки для заборов, словно одеялом. Он громко храпел, и его храп сливался с ритмами музыки, вырывавшимися из бум-боксов, которые некоторые несли на плечах. Мимо Стивена прошла высокая эффектная женщина на огромных каблуках. И тут его внимание переключилось на другого персонажа, стоявшего рядом в ожидании сигнала для перехода улицы. Это был грязный и небритый мужчина. Из его беззубого рта свисали желтые слюнявые нити то ли еды, то ли какой-то ужасной болезни. Стивен приободрился. Значит, все-таки в Нью-Йорке не все так прекрасно и замечательно. На улицах были совершенно очевидные бомжи и, вполне вероятно, среди них могла быть и Ханна.