Колумбина или... Возвращение голубков - Татьяна Ренсинк

и наблюдая дальше за происходящим, потому что она не могла оставаться в стороне, Пётр тоже заметил, как Габриэла была и рада, и напугана. Эмоции переполняли…

Сразу, как муж уехал, Габриэла бросилась к вышедшему навстречу Карлу. Тот скорее спрятал окровавленный платок в карман и заключил её в крепкие объятия. На обоих было невозможно смотреть без слёз… Слёзы сами наворачивались. Душа плакала с ними, за то счастье, которое выпало им и, возможно, будет коротким.

Вопреки всему о худом исходе думать совершенно не хотелось. И даже Врангель позволил супруге вернуться в Швецию в компании любимого, дал им время быть вместе и насладиться в полной мере теми минутами любви, которые ещё есть.

Как запланировали, как хотелось, так и сбывалось. Всё же жизнь открывала двери во что-то лучшее. Надежда и вера расцветали с каждым часом и шагом… Всё ещё может быть хорошо… Будет жизнь. Будет торжествовать справедливость. Будет править всем истинная, светлая, добрая любовь…

Глава 51 (Дворец Разумовских…. картина…)

Батурин. Дворец Разумовских… Что отец, что сын любили частые встречи, посещать разные балы и устраивать их. Это было лишь на руку приехавшему сюда вновь Петру. На этот раз он под руку с супругой вышел из кареты, доставившей их ко дворцу Разумовских, чтобы посетить очередной музыкальный вечер.

— Я всё же надеюсь, что Алексей отыщет Колумбину в Петербурге. Лишний раз будет причина приехать в Швецию, привезут её с птенцами к нам, — улыбалась Иона, ступая с мужем ко дворцу.

— Я верю в другое, потому мы и здесь, — нежно поцеловал её ручку милый. — За Врангелем тянется некий шлейф и, возможно, ниточка ещё здесь.

— Почему? — не понимала любимая. — Ты всё ещё думаешь, что похититель здесь?

— Что-то здесь есть, — кивал Пётр, но оставался в своих размышлениях пока один. — Давай договоримся? — остановившись в холле у зала, куда их проводил встретивший дворецкий, он снова поцеловал руку любимой.

Иона смотрела с удивлением, не понимая, о чём он, и опасаясь, что он хочет заняться расследованием без неё. Пётр прекрасно видел всё это в её глазах и улыбнулся. Отведя чуть в сторону от зала, ближе к укромному уголку, он стал шептать:

— Я подумал, было бы всё же лучше действовать вдвоём. Пообщайся со здешними дамами. Похвастайся, что посетила Петербург, встретила милую семейную пару Врангелей. Понаблюдай за реакцией женского общества, их словами. Потом расскажешь.

— А ты? — выдохнула Иона, уже будто успокаиваясь, желая помочь в деле.

— Я полюбуюсь картиной, если она ещё здесь, — ответил он.

О какой картине шла речь, Иона поняла сразу. Здесь была картина с голубями, которая чем-то напоминала ту самую, которую Габриэла рисовала с Карлом…

— Вы вновь здесь, я рад, — подошёл к любующемуся картиной Петру Разумовский и на его удивлённый взгляд повторил. — Я рад. Вновь у картины?

— В ней что-то есть. Она идеальна. Каждая деталь на своём месте, — сказал Пётр и усмехнулся. — Вспомнились слова Макарова… Призраки могут сойти с картин. Мистика?

— Вы встречались с Макаровым?! — удивился Разумовский.

— Да, случайно пересеклись в Петербурге, — вглядывался в картину Пётр. — А вы не знаете, почему художник выбрал нарисовать именно голубей и девушку?

— Понятия не имею. Символ любви? — улыбнулся Разумовский и стал красиво рисовать рукою узоры в воздухе. — Ведь любовь так прекрасна! Всё для любви! А почему вы говорили с Макаровым о картинах?

— О нет, мы говорили о другом, о призраках, — с удивлением взглянув, улыбнулся Пётр.

— Кстати, не о Чудово ли? — предположил Разумовский. — Я слышал, у него там интересное дело было. Про призраков, — прошептал он так, словно то был страшный секрет. — Или даже про одного призрака. Но я объезжаю стороной тот трактир в Чудово.

— Правильно делаете, — соглашался Пётр. — Мне брат как-то рассказывал ту легенду*. Чудово лучше объезжать. Но вернёмся к голубкам?

— Почему к ним? — не понимал Разумовский, слегка растерявшись.

— Потому что Колумбину, похищенную у Врангеля, обнаружили недалеко от вашего дворца, как и мою супругу. Между прочим, догадываюсь, их содержали, может, даже в одной избушке, — стал Пётр смотреть исподлобья.

— Как так?! Почему у меня? — искренне недоумевал Разумовский.

Пётр снова стал смотреть на картину:

— Девушка с голубями, но чуток иначе… Интересно. Идея похожая.

— На чью?

— Мастер этой великой работы либо один и тот же, либо… кто-то украл идею. Не пойму, зачем. Порадовать вас? Что у вас с голубями?

Разумовский пожал плечами, серьёзно задумавшись про голубей.

— Да просто шутка одна… была, да… Я рассказывал о вашей супруге, мы смеялись, я называл её истинной голубкой. Не только из-за её девичьей фамилии, имени, она сама по себе прекрасна, — он резко прекратил свою речь и взглянул с неловкостью. — Вы сами знаете, какая у вас супруга.

— Да, — протянул Пётр, отвечая пристальным взглядом в ответ. — С кем это вы так смеялись?

— С княгиней Куракиной, Василисой Ивановной, — улыбнулся Разумовский и кивнул куда-то в сторону. — Она сейчас как раз беседует с дамами и вашей супругой. Им, вижу, интересно вместе.

Пётр оглянулся туда. И он, и Разумовский ещё некоторое время наблюдали, как Иона в окружении дам увлечённо что-то обсуждала, была весела, и, казалось, беседа была лёгкой…

* — «Призрак Чудовского пирата», Татьяна Ренсинк

Глава 52 (разве княгиня не мила…)

— И что же княгиня Куракина? — стал дальше спрашивать Пётр. — Ей понравилась наша история*?!

— Да, вы знаете, занимательно вышло, — тихо посмеялся от воспоминаний Разумовский. — А вы не находите, что судьба нас снова свела, чтобы наладить отношения?

— Думаете? — принял Пётр удивлённый вид. — А кто рисовал картину, княгиня случайно не назвала?

— Назвала, и я недавно выяснил, что это как раз тот самый человек, из-за которого слегка испортились отношения в семье уважаемого графа Врангеля, моего друга, — сказал Разумовский столь серьёзно, что, казалось, всё, что было сказано до этого и как себя вёл, было игрой.

Пётр выпрямился. Он догадался, какое имя будет произнесено далее, и Разумовский кивнул:

— По заказу нарисовал эту картину именно барон Герцдорф. Княгиня специально заказала.

— Зачем?

— Меня порадовать. Мне же подарила. Она максимально попросила изобразить вашу супругу. Баловство, — подал он плечами.

— Понимаю, — протянул, еле сдерживая возмущение, Пётр и снова взглянул на картину. — Интересно, зачем выкрали именно такую…. похожую.

— Я не понимаю ход ваших мыслей. Зачем графине красть? — удивлялся Разумовский.

— Я пока никого не обвинил, — прищурился Пётр.

— Вы знаете, а картина стоила многих денег!

— Да что вы? — взглянул с удивлением Пётр. — А ещё в картинах иногда есть подсказки.

— О чём вы? Вы всегда говорите