Час Самайна - Сергей Пономаренко

Женя жила в небольшой комнатке на Водопроводной улице. Зима здесь была ужасно холодная, но больше всего угнетало, что вечером некуда выйти. Единственные «увеселения» бесконечные митинги и собрания. Женя чувствовала себя здесь как в тюрьме. Работа ее не особенно увлекала, так как очень отличалась от того, чем приходилось заниматься в Институте мозга. Единственное приятное времяпрепровождение — вечер в семействе Барченко. Александр Васильевич был прекрасным рассказчиком, а его жена Наташа отлично готовила. Если бы не они, Женя прозябала бы в одиночестве.

Зимой ей часто снились мужчины, знакомые и незнакомые. Вспоминала Яшу, Володьку Кожушкевича, даже Ивана.

«Наверное, физиология… — решила она и задумалась: — А как бы сложилась моя жизнь, если бы я осталась с Иваном? Как мужчина он вполне меня устраивал, но я вряд ли бы долго терпела его кобелиные выходки, рано или поздно все равно бы сорвалась».

В Мурмане — наверное, от скуки и физиологии — Женя «закрутила» роман с одним политработником, но вскоре к нему приехала жена, хотя он до последнего твердил, что холостой…

«Вот сволочь! — подумала она, встретив счастливую парочку на прогулке. — И глянуть не на кого. Главный бич у здешних мужиков — пьянство. Женщины в основном тихие, молчаливые и терпеливые или сварливые и голосистые до невозможности. С нетерпением жду лета, когда мы отправимся в экспедицию в центр Лапландии. Иначе сойду с ума от одиночества!»

За зиму Женя два раза получила письма от мамы, которая горевала, что дочь снова покинула ее.

«Я тоже жалею, что уехала из Питера. Ощущение такое, словно отбываю здесь наказание за провинность», — думала Женя.

— 12—

В конце весны, когда сошли снега, подсохла почва и тундра стала проходимой, из деревянного Мурмана отправилась экспедиция. В состав экспедиции Барченко, кроме Жени, входила жена Наташа, его единомышленник и поддержка во всех начинаниях, удивительно приятная женщина, помощницы из Мурмана Юля Струтинская и Лида Шишелова-Маркова, питерцы Александр Кондиайн, астроном, и репортер Семенов. Женщин было большинство, но они делали все, чтобы это не отразилось на скорости продвижения экспедиции.

Ближайшая цель экспедиции — Ловозерский погост, находящийся в двухстах километрах от Мурмана. Каждый день проходили по тундре не больше полутора десятков километров, а то и меньше. Дороги практически не. было. Край был очень красивый, но настолько же дикий и негостеприимный. Поверхность тундры пружинила, оставляя ощущение, что она живая. Карликовые березы, словно передразнивая красавиц берез средней полосы, путались в высокой траве. Периодически попадались участки заболоченной тайги — лопари, местные жители, называли ее тайболой. Тогда движение замедлялось, а на привалах то и дело приходилось сушить одежду.

За это время Женя выучила множество местных слов. Лопари — это название коренной народности Лапландии, саами. Зимой и летом они передвигаются на санях, которые называются кережки, лодка у них — карбас, жилище — вежа, селение — погост, колдун — тойн, шаман.

Женя не ожидала, что дорога по тундре окажется столь трудной. Каждый вечер она, обессиленная, забиралась в палатку, чуть не плача от усталости и не зная, сможет ли утром заставить себя продолжать путь. Но на следующий день собиралась с силами и без жалоб отправлялась в путь. «Вечер» — это сильно сказано. Началось полярное лето, солнце не заходило ни днем, ни ночью. Это было удивительно даже для питерцев, привыкших к белым ночам.

Самое ужасное, что постоянно сопровождало экспедицию, что было страшнее тяжелейших переходов по болоту, что не давало нормально отдохнуть даже ночью, — это комары и мошки. Особенно мошки, которых здесь называли гнусом. Почти микроскопическое насекомое обладало удивительной способностью пролезть куда угодно, чтобы откусить крошечный кусочек мяса. Их любимые лакомые места — вокруг глаз и ушей. После укуса гнуса оставалась лишь небольшая точка. Но так как их было невообразимое количество…

Первой жертвой гнуса пал Семенов. Вокруг его глаз виднелось множество точек, словно это сидели мошки, но на самом деле это были их «следы». К вечеру лицо распухло, как он пошутил, «удвоилось», поднялась температура. Но надо отдать должное, Семенов продолжал молча переносить тяготы экспедиции, ни разу не сославшись на свое состояние. Барченко дал два дня передышки в стойбище лопарей и оказался прав, так как гнус, размножившись до безобразия, переживал брачный период.

Эти дни участники экспедиции просидели в лопарском туве у горящего комелька, который хоть как-то отпугивал этих кровожадных тварей. Постоянно под накомарником гудела пара десятков ненасытных комаров, доводя путешественников до нервного срыва. Особенно сложно было с горячей пищей, когда вместе с полной варева ложкой под накомарник попадало невообразимое количество гнуса, который охотно забирался в рот, нос, уши. Через две недели к нему не столько привыкли, сколько приняли как неотвратимое зло, и уже не очень обращали на это внимание.

Из-за трудностей перехода и насекомых-кровососов участники экспедиции не особенно смотрели на прелести окружающей девственной природы, на невообразимо красивое чистое небо, на непривычную для городского жителя тишину. А когда начинался ветер, наступал праздник — ветер давал передышку от бесконечного пиршества комаров и мошек.

По пути им попадалось очень много ягод и грибов, которые были основным подспорьем в питании.

Тундра — это обманчивый зеленый ковер из растений и кустарников, в котором при желании может спрятаться всадник с конем. Но этот край не для лошадей, поскольку он слишком заболоченный и эти животные здесь бесполезны. Груз экспедиции везли на местном транспорте — олешках запряженных в кережки.

Олешек размером с большую поджарую собаку, он неприхотлив в пище, очень вынослив и является здесь основным гужевым средством. Однако при переходе многочисленных болот, тайболы, основную часть груза приходилось переносить на себе, иногда пробираясь в жидкой грязи по пояс.

Целью экспедиции было достичь Ловозера, находящегося в самом центре Кольского полуострова. Основная задача заключалась в исследовании района, прилегающего к Ловозерскому погосту, населенному лопарями. Здесь был почти не изученный центр русской Лапландии. Проводниками служили два местных жителя, лопари Василий и Федор, которые подрядились за умеренную плату. Как и все лопари, живущие в этом негостеприимном крае, которые испокон веков, на протяжении тысячелетий, пасли оленей и ловили рыбу, они были пастухами. За все время продвижения к Ловозеру экспедиции лишь раз встретилось стойбище лопарей, человек восемь, на берегу небольшой речки, где они и пересидели нашествие гнуса. Вода в речке, когда Женя набирала ее в котелок, оказалась необычного красноватого цвета, словно компот, но на вкус обыкновенной, приятной.

Вечерами у костра Александр Васильевич проводил для членов экспедиции небольшой ликбез, знакомя их с особенностями края и с тем, с чем предстоит столкнуться. В день, когда на горизонте показались сопки, засиделись у костра благо дул ветер, давая передышку от крылатых вампиров.