Конкистадор поневоле - Михаил Александрович Михеев

полегло. В основном успех оказался достигнут благодаря внезапности нападения, но главного – результата – этот нюанс не отменял.

Выйдя наверх и проморгавшись от солнца, ударившего в привыкшие к сумраку подземелий глаза, Семен нос к носу столкнулся с лейтенантом. Тот выглядел довольным, как пережравший сметаны кот. Еще бы – их группа сработала успешнее, мина там была полностью заложена, и народу минимум. Справились быстро и без проблем, никого даже не ранили.

Еще лейтенант, усмехаясь в щетину, уже потихоньку превращающуюся в настоящую, хоть и короткую, бороду, продемонстрировал Семену простейшее устройство, превращающее обычные бочки с порохом в мину замедленного действия. Как всегда, все гениальное просто. Обычная свеча, толстая, с внушительным фитилем. Ставится на открытую бочку и поджигается. Свеча догорает, поджигает порох, и – бабах! Конкретно эту успели даже установить, но стоило защитникам города вломиться в галерею, как поджигать ее вдруг разом стало некому.

Ну и на финал истории о драке со счастливым концом стало появление Матрены. Развязалась, наверное, хотя, скорее всего, просто отец, убедившись, что все кончилось, ее выпустил. Подошла, лучезарно улыбаясь, и… отвесила Семену такую пощечину, что ему показалось, будто мозги из черепа влетели прямиком в ухо. И, главное, даже протестовать не получится – и без слов ясно, за что получил. За дело.

Пока Семен, глядя вслед неспешно удаляющейся средневековой феминистке, перебирал в голове слова, которыми можно было ее обложить этажей этак в пять или шесть, лейтенант, подойдя, хлопнул его по плечу.

– Это любовь… Всё, ты попал.

– Да пошел ты, – буркнул в ответ Семен.

– Я-то пойду. Но неужели ты считаешь, что это тебе помо…

Договорить он не успел. Звонко пропел колокол, и оба они помчались на стену – поляки, очевидно, еще не сообразив, что взрывать сегодня никто и ничего уже не будет, пошли на приступ.

На этот раз не было никаких хитрых заморочек с артиллерийской засадой и фланговым огнем. Это в прошлый раз имелась надежда, что не слишком многочисленные наемники, понеся разом серьезные потери, отступят. Поэтому и требовалось не спугнуть противника раньше срока и позволить ему попасть в огневой мешок, сейчас же расклады стали иными. Поляки не отступят, они хотят войти в город, хотя на кой он им сдался, непонятно. А стало быть, их надо уничтожить. Любой ценой. Всех. А потому, как только они оказались в зоне поражения, заговорили пушки.

Конечно, можно сколь угодно долго смеяться над старыми орудиями, особенно сравнивая их с монстрами, рожденными на четыреста лет позже. Однако, когда чугунный шар бьет в центр плотного строя, тем, кто оказался на его пути, от того, что в них попали из морально и физически устаревшего орудия, не легче. Такого разлета рук, ног и голов, как после залпа со стен города, Семен еще не видел. Места, куда попадали ядра, больше всего напоминали кровавые полосы.

А потом штурмующие вдруг развернулись и отступили, причем отход их больше напоминал бегство. Скорее всего, до них наконец дошло, что взрывов на сегодня не планируется, а умирать просто так наемники не собирались. Фактически бой закончился, не начавшись. Вот только подсказывал здравый смысл, что далеко враги не убегут, и большая война для тихого и сонного провинциального городка не закончилась.

Однако в любом случае это была победа, и на горожан, людей, в общем-то, гражданских, она подействовала, как бочка хорошей браги. Народ был воодушевлен! Народ был готов к подвигам! Народ сейчас мог горы свернуть!

Скоро это пройдет. Адреналиновая волна схлынет, и люди почувствуют страшную усталость, но то случится позже. А сейчас воины улюлюкали вслед отступившему врагу. И, черт возьми, они имели на это право.

Со стороны польского лагеря донесся вдруг неприятный напев на языке, которого Семен не то чтобы не знал – даже не слышал никогда. Тем не менее было в нем что-то величественное, заставляющее не только раздраженно морщиться, но и слушать. Семен подумал, затем толкнул локтем лейтенанта:

– Это что за Элтон Джон?

– Это? Да священник тамошний. Отпевают кого-то. Скорее всего, зараз всех погибших, хотя, может, кого-нибудь особо знатного, персонально. А насчет сэра Элтона… Может, эта певичка и нормальной ориентации.

– Да и плевать, честно говоря.

– Мне тоже. Ладно, пошли, на грудь по стописят примем. А то отходняки будут жесткие.

– А пошли, – кивнул Семен. – И – спать. Устал я что-то…

Следующие два дня прошли относительно мирно. Поляки к городу приблизиться даже не пытались – очевидно, полученная трепка добавила в их головы немного мозгов. Семен в эти дни, за исключением дежурств на стене, откровенно бездельничал. Даже удивительно, однако ситуация, когда никому от него ничего не нужно, была для незадачливого хроноразведчика абсолютно непривычной и даже чем-то понравилась. Конечно, немного скучно, зато можно наконец хорошенько выспаться и отлежаться. Единственно, Матрена начала его сторониться, а при встрече отделывалась дежурными фразами. Семен удивился, почувствовав, что такое отношение его задевает, но развить это во что-то осмысленное не успел, потому что на третий день, ближе к вечеру, поляки вновь начали активные шевеления.

В этот раз они вновь решили попробовать нанести стенам урон с помощью артиллерийского обстрела. Правда, видимо, для разнообразия, осаждавшие город подготовились не в пример лучше. Во всяком случае, орудия им привезли серьезные. Это стало ясно после первого же выстрела, когда зубец, в который угодило ядро, разлетелся на мелкие куски. Осколки кирпича хлестнули по людям, истошно завопили раненые и ушибленные. А само ядро оказалось размером с человеческую голову. Рядом лежала одна, начисто оторванная, так что было с чем сравнивать. Игнорировать такой аргумент было уже сложно.

Весь следующий день обстрел продолжался. Медленно, неторопливо – пушка, судя по всему, была одна и стреляла не слишком часто, в час примерно раза два. Однако на стене за это время образовалась куча весьма солидных выбоин, и стало ясно – с новой угрозой надо что-то делать.

С утра Семен, вооружившись биноклем, расположился в башне и довольно быстро обнаружил место, где стояла пушка. Дальнобойностью, по местным меркам, она обладала просто выдающейся, уверенно ведя обстрел аж с полутора километров. И попадая, хотя, надо сказать, по такой цели, как город, промахнуться было сложно.

Лейтенант появился чуть позже. Прислонился к стене, понаблюдал за Семеном, потом хлопнул его по плечу:

– Ну что, нашел что-нибудь?

– Угу, – Семен протянул ему бинокль. – Во-он куда спрятали, хитрецы.

По его описаниям лейтенант довольно быстро нашел пушку, несколько минут разглядывал ее, не отрываясь, потом вздохнул:

– Отсюда не достать.

– Aгa, ничем, – согласно кивнул Семен. – Разве что ракету какую-нибудь