Нежеланная дочь - Татьяна Фомина

— Хорошо. Я постараюсь что-нибудь придумать.

— Спасибо, пап!

Дарина

— Слушай, Дар, а это кто? — сразу же спрашивает Аля, стоит только Филиппу закрыть дверь.

— Ну-у, — тяну, не зная, как объяснить ей, кем мне приходится Фил. Я сама толком не пойму, как отношусь к нему больше — как однокласснику или как брату?

Когда папа Фила вышел, Аля вернулась в палату и без зазрения совести рассматривала самого Филиппа. Хотя бы поглядывала, но нет же — уставилась как на экспонат на выставке.

— Дарка, он тебя любит? — вдруг спрашивает Аля.

— Вот еще! Мы учимся вместе.

— Да ладно?! Ты же в… — Аля хмурит брови, пытаясь вспомнить мой класс.

— В шестом, — подсказываю ей.

— Фи, — разочарованно тянет Аля. — Так он малолетка! Я думала класс восьмой, или девятый, а тут совсем мелкотня.

— Не такой уж и «мелкотня»! — вступаюсь за Фила. Не нравится мне, когда кто-то его обзывает. Неважно как!

— Не, ну так-то он ого-го парниша! Только вот класс… — Аля морщит носик. — Слушай! — Она ерзает на кровати, пытаясь одной рукой справится с подушкой. — Может он второгодник, а? Не знаешь, сколько ему лет?

— Никакой он не второгодник! Он всего лишь на пять с половиной месяцев младше меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мелкотня! — Ставит «диагноз» моя соседка по палате, хотя ей самой всего пятнадцать лет.

Алия, махнув левой рукой, так как правое предплечье у нее в гипсе, показывает разочарованный жест, что ей уже не интересно. Но через несколько секунд с утверждением опять выдает:

— По-любому — любит!

— Да нет же! — возражаю я. — Он мой брат! — выпаливаю, не сдержавшись.

Аля растерянно хлопает глазами.

— А так бывает?

— Как видишь, бывает!

— У вас что, папы разные? Хотя нет. Подожди. Не папы… — сама себе отвечает Аля. — Мамы!

— Да.

— Ничего себе! А как ты узнала?

И я, наверное, первый раз в жизни, поделилась с малознакомым человеком всем, что копилось в душе. Ведь с Алей мы познакомились только вчера, когда меня привезли в палату.

— Слушай, а ты не знаешь, почему твоя мама и его папа расстались? Они были женаты?

— Я не знаю.

— Ты что, не спрашивала?

— Нет. — Говорить, что голове вертится море вопросов, но произнести их вслух я боюсь, не стала.

— А я бы спросила…

Вчера я рассказала ей, как получила травму. Точнее мы все рассказали друг другу. Но Вику и Санию сегодня выписали, и Аля не хочет, чтобы к нам подсели какую-нибудь противозину. День почти прошел, а новеньких никого не было.

— Может, никого не добавят, — предположила я.

— Добавят! Просто вчера многих выписали, и сейчас заполняют сначала первые палаты, а наша последняя, — ответила Аля. Ее тоже должны скоро отправить домой, и я, честно говоря, очень боюсь, что и правда подселят какую-нибудь «противозину».

Вечером пришли мама с папой. Мама очень переживала, а папа как всегда шутил. Мне принесли долгожданный повербанк, и теперь разряженная батарея в ближайшие дни мне не грозит. Сначала я думала, что буду смотреть фильмы, но почти все время переписывалась с Филом и другими одноклассниками. Мне писали все. Все, кроме Евы. И это почему-то очень сильно задевало.

Полина

— Полина, выдохни ты немножко! Нельзя так переживать! — пытается успокоить меня муж. — Ты же видела сама: с дочей все хорошо. Она улыбается. А ты — нет.

— Не могу я, Сережа, улыбаться, — признаюсь.

— А надо! Доче поддержка нужна, а не охи, ахи.

— Да я же не охала! — искренне возмущаюсь.

— Охала, еще как охала!

Знаю, что сейчас он хочет меня приободрить, но я ничего не могу с собой поделать. Я всегда сильно переживала и переживаю за дочь. По любому поводу. А сейчас мне не дает покоя то, что одноклассники Дарины что-то не договаривают.

— Сереж… Как ты думаешь, почему дети молчат?

— Наверное, знают кто виноват, а ябедничать никто не хочет.

— Вот и я так думаю. Но кто?

— Не знаю. У вас там нет камер?

— Нет. Камеры только на крыльце и по углам здания, чтобы охватить периметр. Спортивная площадка совсем в стороне.

— Тогда ничего не остается, как ждать, когда наша партизанка во всем сознается.

— Думаешь, она расскажет?

— Дума…

— Сергей, можно тебя на минутку? — звонкий женский голос прерывает его на полуслове.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы посмотреть, кто это — я по голосу узнаю Камиллу. В прошлый раз я почему-то решила, что она работает в поликлинике. Тогда что она делает в самой больнице?

— Полина, подожди минуточку, пожалуйста, — просит муж.

— Сереж, дай мне ключи, я буду в машине, — предлагаю ему.

Присутствовать при чужом разговоре мне не хочется.

— Мне нужна одна минута, — с легким нажимом произносит каждое слово Сережа. — И мы вместе пойдем. Хорошо?

Наклоняю голову в знак согласия и отхожу немного в сторону. Но этого недостаточно, поэтому я невольно становлюсь свидетельницей их разговора.

— Я думала, ты ко мне зайдешь?

— Зачем?

— Ну, как-никак не чужие все-таки. Ты не рад меня видеть?

— Да как-то нет особой радости. Ты что-то хотела?

— Поговорить, Сереж. Мы столько времени не видели друг друга…

— Так и говорить вроде как не о чем. У тебя своя жизнь, у меня своя. Все, как ты и хотела…

— Ты все еще сердишься на меня, да? — Камилла вопрошающе заглядывает в лицо моему мужу.

— Камилла, я уже давно все забыл. Мне пора. — Муж пытается отойти, но Камилла ловит его за рукав.

— Сережа, подожди…

— Меня ждет жена.

— Жена… — эхом повторяет Камилла.