Malaria - Андрей М. Мелехов

— Да, брат, теперь даже Железный Феликс на Лубянке, увидев тебя, с постамента слезет! Не знаю, чем ты Комитету досадил и как тебе — в твоем-то нежном возрасте! — это удалось, но о сегодняшнем происшествии они не скоро забудут!

— Ничего, племяш, — подбодрил его Витя, без стыда и сожаления распространяя окопную вонь в тесном пространстве музейного авто, — сегодня у меня переночуешь, а завтра посмотрим — утро вечера мудренее!

— А можно тогда и мне у вас остаться? — поторопилась спросить Танюша, которой никак не улыбалась перспектива оставить своего парня под одной крышей с хищницей Катей.

— Да ради бога! — легко согласился танкист, несмотря на злобный толчок в бок своей ненаглядной зазнобы-жены.

— Не переживайте! — философски заметил Рома, поглаживая бедра сидевшей у него на коленях Галины. — Еще годик — и от гэбистов останется одно воспоминание! Эх, жаль, что я не успел никому из них по зубам заехать!

* * *

Спустя некоторое время, уже в квартире на набережной, Таня приняла душ и, проигнорировав испепеляющий взгляд Катеньки, зашла в гостевую спальную. Решительно закрыв дверь на ключ, она с выпрыгивающим из груди сердцем разделась и скользнула под простыни к, казалось, уже заснувшему Лейтенанту. Прижавшись к его спине налившейся от желания грудью, она жарко зашептала ему на ухо:

— Ты знаешь, в последние года два у нас в школе девчонки завели странную моду! Вдруг стало круто как можно раньше терять девственность! Да еще с кем попало! С лоботрясом-одноклассником, с тренером, даже с отцом подруги! И ведь еще и хвастаются!

Не обращая внимания на молчание своего возлюбленного, она поцеловала его в горячую мускулистую спину и продолжала:

— А я… Может, я и глупая… Может, слишком много книг прочитала… Но я с самого начала решила, что в первый раз сделаю это только с любимым человеком! Слышишь? — Она подергала Лейтенанта за плечо, заметив наконец, что он никак не реагирует на ее девичье признание. — И этот любимый чело век — ты! Да что же с тобой, просыпайся!

Таня потеряла терпение и с трудом повернула к себе сильное тело юноши, удивляясь исходившему от него жару. Лейтенант непроизвольно затрясся от страшного озноба и пробормотал что-то на языке, непонятном, но почему-то смутно знакомом семнадцатилетней московской школьнице. Она вдруг поняла, что Лейтенант бредит. Причем делает это на латыни. Охнув, Таня побежала за помощью.

По словам одной раввинской легенды, в течение долгого траура по красоте, который в истории носит название средних веков, в Риме существовала античная статуя, спрятанная в тайнике и настолько прекрасная, что римляне по ночам приходили ее лобызать. Говорят, плодом этих нечестивых объятий явился Антихрист.

Эрнест Ренан, «Антихрист»

«Известия», 13 октября 1989 года

ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ АКЦИИ УНИТА

«Более 50 мирных жителей южных провинций Анголы убиты и ранены за последнюю неделю в результате террористических действий группировки УНИТА. Еще 50 крестьян угнаны бандитами на свои базы.

Как сообщается в распространенной сводке Генштаба Народных вооруженных сил освобождения Анголы (ФАПЛА), в ходе ответных операций подразделения ангольской армии уничтожили за период с 4 по 10 октября сорок семь террористов. Захвачено 12 мятежников, большое количество стрелкового оружия и боеприпасов.»

ТАСС, Рейтер

Последнее, что он почувствовал перед погружением в кошмар, была прохладная ладонь Тани на его горящем лбу. Последнее, что услышал, — ее взволнованный голос. Падение на песок было жестким, оно на мгновение лишило его возможности дышать. Дышать, но не думать и принимать решения. Впрочем, во время поединка не думают в общепринятом смысле этого слова. Выдающиеся мастера единоборств концентрируются на противнике таким образом, что все остальное в мире перестает существовать и превращается в неясное бледное облако потерявшей значение материи. «Если бы я был таким!» — с завистью подумал Лейтенант, проворно перекатываясь по песку арены и уворачиваясь от сверкнувшего полированной сталью кривого меча гладиатора-фракийца. В отличие от великих мастеров, он-то не мог отвлечься от рева сотен тысяч зрителей Циркуса Максимуса, забыть о боли в ушибленном колене и прочих неприятных аспектах вполне реалистичного кошмара.

Ему удалось запомнить момент, когда малярийный жар достиг критической точки и его сознание перешло из реальности жизни в реальность бреда. В какой-то момент он еще лежал в постели и ждал прихода самой желанной девушки в мире. Странным образом температура за сорок и жуткая головная боль не смогли остудить пробужденное Таней желание, и он был уверен в себе так же, как если бы был абсолютно здоров. И вдруг чужая комната в Анголе превратилась в кухню его московской квартиры. Только вот знакомые мебель, огни за окном и мамины пирожки на столе не вызвали обычного ощущения комфорта и покоя. Наоборот, что-то подсказывало ему, что где-то здесь, на этих десяти квадратных метрах кухонного пространства, его подстерегает опасность. От осознания этого факта его проняла жуткая дрожь, тело забилось в ознобе, по нему прошла обжигающая волна страха, поднявшая дыбом волосы на затылке. Вдруг его внимание привлек звук воды, капавшей из смесителя в металлическую раковину. Тихий поначалу, этот звук стал стремительно набирать интенсивность, превратился в барабанный бой, в набат, в металлический лязг металла о металл, больно пульсирующий в висках и отдающийся в ноющей пояснице. Больной понял, что этот страшный звук появился неспроста, что он предупреждал о ком-то чужом, притаившемся за кромкой раковины. Неужели опять змея? Судорога страха вновь пронеслась по ноющим мышцам. С выпрыгивающим от ужаса сердцем Лейтенант приблизился к краю раковины, скрывающей невидимую опасность, и заглянул внутрь. Увиденное поразило его. Огромная — с кулак — навозная муха сидела у стока и, казалось, ждала появления Лейтенанта. Звук падающей на металл воды внезапно исчез. Исчезли и все остальные шумы мира. И в этой внезапно наступившей абсолютной космической тишине раздалось жужжание огромных крыльев — муха поднялась в воздух. Лейтенант в панике заметался по кухне, не в состоянии найти выход и пытаясь укрыться от мерзкого насекомого, которое норовило приблизиться к его лицу. Ему вдруг почудилось, что отвратительные крылья отдают сладковатым запахом мертвечины — разлагающейся плоти и гнилой крови, собравшейся в густую черную лужу. Не в силах более совладать со страхом и отвращением, он нагнул голову над раковиной. Его вырвало. В этот момент он в панике осознал, что его вырвало самим собой, что его нутро исторгнуло не смесь желчи и непереваренной пищи, а саму бессмертную душу. Что та не воспарила, как в более приятных снах, а провалилась в страшное отверстие стока, неожиданно забурлившего и заклокотавшего, как будто в него вливались сточные воды целого города. Лейтенант попробовал крикнуть, но лишь захлебнулся и, обожженный холодом, полетел куда-то вниз, кувыркаясь и отчаянно размахивая руками, задевая за что-то скользкое, мягкое и мерзкое. И вот это бесконечное падение в бездну бреда внезапно прекратилось. К сожалению, удар спиною о песчаную поверхность гигантского цирка не стал концом видения, а лишь послужил прелюдией к его новому этапу.