Частная жизнь адмирала Нельсона - Кристофер Хибберт

— Эй, да я смотрю, у вас правой ладони не хватает.

— Зато правая рука на месте, — живо отозвался Нельсон, указывая на друга. — Имею честь представить вам капитана Берри.

Далее, если верить лорду Элдону, король сказал:

— Страна по-прежнему нуждается в вас.

Тогда же Нельсону вручили Почетный орден Бани, и с тех пор он неизменно с гордостью надевал его, позируя разным портретистам. Первым из них, по предложению капитана Локера, некогда заказавшего портрет Риго, стал Лемюэл Эббот. Локер также счел лучшим фоном для портрета дом в Гринвиче, где жил сам Локер в качестве заместителя начальника Гринвичского госпиталя, а не студию Эббота на Кэролайн-стрит в Блумсбери. И художник, и герой с ним согласились.

Лэмюэл Эббот, сын священнослужителя из Лестера, нередко выставлялся в Королевской академии. Он славился умением добиться близкого портретного сходства и потому не мог пожаловаться на отсутствие заказов, особенно со стороны морских офицеров. Многие из заказов ему приходилось даже отклонять, а уже принятые он далеко не всегда выполнял, ибо, будучи, как пишет его биограф, человеком небогатым, не мог себе позволить нанять помощника. Семейная жизнь художника сложилась несчастливо. Жена изменяла ему направо и налево, и умер он от психического расстройства в возрасте сорока двух лет. Написанный им портрет Нельсона общепризнанно считался лучшим с точки зрения сходства с оригиналом, пока недавно не обнаружился эскиз маслом, сделанный в 1800 году Джоном Хоппнером[19].

Эскиз к большому официальному портрету, находящийся ныне в Королевской коллекции, обнаружили в 1992 году под поверхностным слоем. Сам эскиз был подарен в 1922 году Бостонскому музею живописи. Картину, написанную поверх него, продали на аукционе Кристи в Нью-Йорке в 1992 году. Сейчас она находится в Королевском морском музее, в Портсмуте.

Леди Нельсон осталась «весьма удовлетворена» работой Эббота. «Поразительное сходство, — говорила она мужу. — Странно, но в какой-то момент мне даже начало казаться, будто у меня похитили мужа, принадлежащего мне по праву. Слава Богу, нас связывает подлинное чувство, а не право собственности. В твое отсутствие портрет составляет мне компанию, мой друг. Наш добрый отец тоже восхищается сходством».

Несомненно, Нельсону тоже понравился портрет, особенно в сравнении с вычурным эстампом, выполненным, с разрешения Локера, неким Шипстером с картины Риго. Сходство с оригиналом являлось также значительно более близким, нежели на эстампе, который леди Нельсон позволила сделать Роберту Лори с миниатюры, присланной ей из Ливорно. Нельсон не поскупился на гонорар Эбботу. Теперь он мог себе это позволить.

Деньги и впрямь перестали быть для него проблемой. Скопилось немало премиальных, а кроме того, Нельсон получил или вот-вот должен был получить вознаграждение от родителей подростков, взятых им к себе на корабль мичманами. Наконец, вдобавок к жалованью контр-адмирала он мог рассчитывать на солидную пенсию по ранению. Мечты Нельсона о скромном коттедже, многократно упоминаемые в письмах к Фанни, теперь превратились в реальную покупку большого загородного дома. Даже не утруждая себя предварительным просмотром, Нельсон решил купить поместье неподалеку от Ипсвича, названное Сэмом Болтоном, деверем Сюзанны, «барским домом». Строение, снесенное лишь в 1960 году, аукционисты описывали следующим образом: «Дом современной архитектуры с двумя элегантными гостиными… тремя винными погребами, четырьмя просторными спальнями, двумя гардеробными и помещениями для слуг». Конечно, не дворец — обыкновенный, как явствует из описания, содержащегося в одном проспекте уже нынешнего столетия, хотя и славный дом с белыми лепными стенами и серой шиферной крышей, но к нему прилегали земли площадью около пятидесяти акров, да и стоило поместье сравнительно недорого — 2 тысячи фунтов. Купил его для Нельсонов Сэм Болтон на аукционе в Ипсвиче. Нельсон предпочел бы, как явствует из письма брату Уильяму, купить дом в Норфолке, но «там нас не ждут», и оставался на новом месте ожидать и надеяться на новое назначение. Фанни же и физически, и душевно будет намного лучше в собственном поместье, чем в Бёрнем-Торпе, со свекром, или в Бате.

Муж был неизменно внимателен к ней. Получив приглашение на ужин к первому лорду адмиралтейства, Нельсон намекнул, что хотел бы взять с собой жену, чем немало удивил суровую и величественную леди Спенсер, старшую дочь первого графа Люкана, известную неотразимой внешностью и умом, как, впрочем, и властными манерами. Ей уже приходилось встречаться с Нельсоном в одном из салонов адмиралтейства, и тогда она испытала потрясение от его вида. «Сначала он показался мне каким-то пугалом огородным, — записывала графиня в дневнике. — Он только что вернулся из Тенерифе, где потерял руку, и выглядел жалко, производя впечатление чуть ли не дурачка. Так-то оно так, но стоило ему заговорить, как сразу обнаружился ум острый и яркий. Удивительное превращение — он целиком завладел моим вниманием».

Таким образом, можно было надеяться, что графиня не станет возражать против присутствия его жены, хотя, с другой стороны, это могло нарушить порядок рассадки гостей за столом, ведь такие мероприятия носили формальный, полуофициальный характер. Так или иначе, письмо Нельсона она прочитала сочувственно.

«Нельсон пишет, — отмечает в дневнике леди Спенсер, — что, зная, как и другие, мой характер, он раньше не просил о чести представить мне леди Нельсон, однако же будет счастлив, если ему выпадет такая честь. Он не сомневается, что мне его жена понравится. Она красива, у нее твердый характер. Но главное, — пишет он, — ее буквально ангельская забота о муже. Она превосходит любое воображение. Он уверяет, жена исцелила его раны, и только ей он обязан выздоровлением. Короче, словам своим он придает такую убедительность, на какую только Нельсон и способен. В сложившихся обстоятельствах отказать ему я не могла. Он привел на ужин жену и ухаживал за ней, как самый нежный любовник: проводил ее к столу и усадил рядом, заметив со смущенной улыбкой, что бывает с нею слишком редко и по собственной воле ни за что не упустит случая побыть в ее обществе».

Фанни и впрямь не отходила от мужа ни на шаг, буквально с ложечки кормила. Тем не менее, когда раны его затянулись и Нельсон уехал из Лондона к новому месту назначения, в Портсмут, он вновь пришел в крайнее раздражение: жена не только положила в сундук не ту одежду, но многое просто забыла, в том числе часы и несколько вещиц из португальского золота, подаренных ему отцом, — Нельсон любил их держать при себе как талисман. Далее, гири в сундуке лежали, но самих весов не оказалось. Как такое могло случиться? Тому Аллену было раз и навсегда велено по дороге в