Главная роль 2 - Павел Смолин

Вильгельм может сколько угодно воинственно топорщить усы, но воевать вот с этой огромной, подмявшей под себя почти весь материк, державой — кто вообще в здравом уме хочет такого? Да, Россия не раз терпела поражения, главным из которых была Крымская война, но тогда потребовались усилия всей Европы, и даже при таком раскладе мирный договор заключили очень щадящий для проигравшей стороны. Старик Бисмарк много рассуждал о России, и Маргарита хорошо запомнила его фразу о том, как неосмотрительно тыкать палкой русского медведя. А именно этим, пусть и имея на то все основания, занимается Вилли. Перехватив собачку левой рукой, правой Маргарита по очереди коснулась восточных и западных границ Германии. Между двух огней! Если братец продолжит гнуть свою линию, это приведет к войне на два фронта. Да, немецкая армия крепка, флот скоро сможет посоперничать с английским, но какую цену заплатит ее страна в этой войне? Уцелеет ли она вообще?

Вздохнув, Маргарита унесла собачку в гостиную. Усадив питомицу на диван, принцесса подошла к письменному столу, заваленному газетами, фотографиями и книгами о русской истории. Война — это страшно, но, если Георгий вознамерился жениться на ней, значит войны с Германией он не хочет — императрица-немка во время войны будет очень плохо смотреться, и такой удивительный дипломат как Жоржи точно это учел. Не мог не учесть. Кто мог предположить, что доселе незаметный и далекий от государственных дел юноша вдруг откроет в себе множество талантов?

Положив руку на живот, Маргарита поежилась — пример брата заставлял ее бояться сложных родов и проблем с наследником. Умереть родами, если малыш останется жив и здоров, она была готова — в конце концов, главной задачей Императрицы является продолжение династии, и концепцию «долга» младшая принцесса понимала хорошо. Но если она родит урода? Если она вообще не сможет родить, как ее старшая сестра Виктория? Очень, очень, очень страшно!

Глубоко вдохнув, принцесса взяла себя в руки и рассеянно скользнула взглядом по столу. Глаза зацепились за передовицу сегодняшней, еще нечитанной газеты — на ней ее Жоржи обнимал за плечи вылеченного новым русским лекарством мальчика. Внимательно прочитав статью, Маргарита порадовалась за всех, кому новое лекарство спасет жизнь, а под конец, наткнувшись на строчку: «…радикально снижает риски при родах», испытала всепоглощающий душевный подъем: пусть дураки считают, что новое лекарство действительно зародилось в сибирских лесах! Она-то точно знает, что его открыл ее будущий муж! Неведомым образом почувствовав ее сомнения и страхи, он словно протянул руку за тысячи километров и ласково погладил ее по щеке: «Все будет хорошо, любимая!».

Чувство нежности было столь сильно, что Маргарита не выдержала, схватила собачку на руки и начала кружиться, наполняя гостиную счастливым смехом.

* * *

Наполненное уже привычной веселой чепухой письмо Великой Княжны Ксении, обладающей непоседливым характером и некоторой, продиктованной возрастом в шестнадцать лет, а потому — простительной — решительностью в суждениях, ближе к концу приоткрыло мне завесу кипящих по всей Европе женских страстей:

«Несносная, грубая, жадная, бессердечная Аликс! Представляешь, милый братец, эта особа наконец-то явила свой истинный облик, устроив скандал в Берлине! Добрая душа Марго (мои сестренки с Маргаритой Прусской переписываются еще активнее меня — до них почта доходит быстро) пригласила эту заносчивую девицу в свой дом, чтобы выразить соболезнования и попытаться утешить, но Аликс совсем не скорбит по нашему любимому Никки. Ее интересовало только его положение и трон Императрицы! Только подумай, Жоржи, насколько бессердечной нужно быть, чтобы заявить Марго, этому скромному и доброму цветку, прямо в лицо: „Это я должна была стать Императрицей!“. Дядюшка Вилли немедленно погнал эту несносную девицу прочь, но вечер был безнадежно испорчен. p.s. Лиззи сегодня испачкала мордочку в молоке и испортила батюшкины брюки — он очень неудачно проходил по коридору, а ты же знаешь, какая Лиззи любопытная и дружелюбная».

Уж не знаю, на что рассчитывала Аликс, делая подобные заявления. Письма от нее я получал — три штуки, ответы на все писал Остап под диктовку Андреича, и, полагаю, овдовевшая еще до свадьбы Аликс это поняла, потому что дальнейшую переписку прекратила. Что ж, ее положение все равно целиком держалось только на большой и светлой любви Николая, так что нервный срыв из-за большого расстройства случиться мог вполне.

Очень кстати бы сейчас пришелся публичный скандал при участии Елены Орлеанской, но я тут никак не повлияю — и чисто по-человечески жалко, и нужных людей не знаю.

Когда я убрал письмо в конверт, за окошком парохода как раз показались высыпавшие на берег подданные. Подплываем! Выбравшись на согретую летним солнышком палубу, я принялся махать людям, продолжив заниматься этим до самого прибытия.

В «будущем» Красноярске я бывал — здесь, на проспекте Красноярский Рабочий, жила мамина сестра, у которой мы гостили. Проспекта в эти времена не имеется — правый берег Енисея развит скромно по тем же причинам, что и в других сибирских городах: нет нужды, а если нет нужды, нет и мостов. Для логистики используются паромные переправы — это в теплые времена — и толстый слой льда, который покрывает Енисей в холода. Когда я доберусь до электрификации, Енисей перекроют гидроэлектростанции, и река зимой перестанет замерзать, а пока местные готовятся в скором времени начать строительство капитального, «железнодорожного» моста — через него пройдет ветка Транссиба.

Нормальной, квартальной планировкой с широкими прямыми улицами и переулками город, как бы грустно и одновременно иронично это не звучало, как и Иркутск, обязан пожару — здесь о нем ничего не напоминает, ибо случился аж в XVIII веке, уничтожив деревянный острог и большую часть домов. С тех пор Красноярск непрерывно развивался и хорошел: обрел учебные заведения, пожарные и жандармские команды, собственный городской сад — в будущем Центральный парк — библиотеку, заводы и мануфактуры, и даже целый театр!

Погода и атмосфера стояли что надо — дул прохладный, лишающий полуденное солнце убийственной силы, ветерок, в небо то и дело взмывали стайки воробьев, народ радостно шумел. Не существует на Руси города, который не был бы мне рад! Варшава, разве что, но и там будут притворяться. Сойдя на берег и проговорив положенные слова, мы коллективно помолились, и я привычно прошелся под Триумфальной аркой — здесь она раза в три больше, чем в Иркутске. В будущем на этом месте появится Речной вокзал. Слева уже сейчас видно стилизованное под египетское здание Краеведческого музея.

Погрузившись в дрожки, отправились в привычную поездку по улицам, которая