Мальчик, сделанный из кубиков - Кит Стюарт

А потом с правой стороны, из-за серебристой березы, показывается один из них. Его бледное призрачное лицо кажется какой-то чудовищной пародией на череп. Он выпускает еще одну стрелу и попадает мне в ногу. Я быстро теряю силы. Внезапно совсем рядом откуда-то возникает еще одна фигура. Я думаю, что это еще один монстр, но это Сэм, который решил показаться из леса в самый неподходящий момент.

– Беги! – ору я с неожиданным отчаянием в голосе.

Но уже слишком поздно. Еще две стрелы впиваются в меня, лишая последних сил. Темнота смыкается вокруг, и никакой надежды нет. Падаю на землю, выронив еду, железо и все остальное, что мне удалось собрать. Сэм держится еще несколько секунд, а потом тоже падает, сраженный еще одной стрелой. Все вокруг меркнет.

Несколько секунд спустя к нам возвращается сознание; мы снова в нашем замке, воскресшие, но лишившиеся всего. Впрочем, в этом мире, если удастся вернуться на то место, где мы умерли, можно подобрать все утерянное.

– В какую сторону идти? – спрашиваю я. – В какую сторону?

Но в темноте невозможно сориентироваться, и вскоре до нас доносится утробный рык зомби. Все, больше сегодня ночью мы никуда не пойдем. Придется отсиживаться в замке, пока не наступит утро. Плакали наши трофеи.

Сэм закрывает лицо руками.

– Все наши вещи, – всхлипывает он. – Все железо. И мой меч, который я сделал. У меня больше нет Головореза. Папа, это все ты виноват!

– Ничего страшного, мы сделаем новый, это всего лишь железяка, – пытаюсь утешить его я.

Но уже понимаю, что все напрасно.

– Мой инвентарь, мои вещи! – повторяет он, не отрывая рук от лица. – Ты сказал, это не опасно!

Пытаюсь обнять его за плечи, но он отодвигается на другой конец кровати, безутешный в своем горе. Поворачиваюсь к экрану и сохраняю игру. Но уже слишком поздно. В очередной раз.

Остаток дня мы проводим внизу в молчании. Я делаю Сэму тост и разрешаю посмотреть мультики по телевизору, что немного улучшает его настроение, как и всегда. Услышав щелчок замка входной двери – Джоди вернулась! – я с трудом удерживаю вздох облегчения.

– Мама! – вопит Сэм.

Джоди распахивает дверь и, подхватив Сэма на руки, ласково обнимает его. Вид у нее отдохнувший и посвежевший, ее длинные волосы окутывают нашего сына. Зато при виде меня по ее лицу пробегает тень, и она понимает, что от меня это не укрылось.

– Как дела у моего малыша?

– Мы играли в «Майнкрафт»! – сообщает Сэм. – Построили замок, но потом нас убили скелеты, и это все из-за папы.

С виноватым видом пожимаю плечами:

– Я же извинился.

– А что вы еще делали? – интересуется Джоди.

– Ходили в парк и играли, как будто это «Майнкрафт», – говорит он. – Я по тебе скучал.

Джоди садится на диван, и Сэм немедленно прилипает к ней, будто боится отпустить. От меня он явно старается отодвинуться подальше.

– Папа, он хорошо себя вел?

– Да, все было нормально.

Решаю не говорить ей о небольшом скандале. Теперь, когда Джоди вернулась, настроение у Сэма улучшилось, и мне не хочется снова портить его.

– А ты как? Как прошла свадьба?

– Все было очень мило. – Она поворачивается к Сэму и достает что-то из сумки. – Я купила тебе новый дивиди, можешь пойти к себе наверх и посмотреть, если хочешь.

– Ух ты! – восклицает Сэм и мгновенно исчезает наверху.

Немедленно понимаю, что это было сделано с умыслом. Что-то происходит. Джоди встает с дивана, подходит к окну и скрещивает руки на груди. Поза человека, который защищается.

– Ладно, – говорю я. – Что-то случилось?

– Алекс, последние пару месяцев все было так странно и трудно. Я… Да, кое-что случилось.

Повисает ужасная тишина. Меня охватывает чувство отстраненности, как будто все это происходит не со мной или уже происходило давным-давно, многие столетия назад, и сейчас мы силимся восстановить те события в памяти. Я словно балансирую над бездной, отчаянно пытаясь не сорваться во тьму.

– Что? – выдавливаю я. – Что случилось?

– Там был Ричард, один мой бывший однокурсник, и…

Громко сглатываю, точно мультяшный герой, изображающий преувеличенное потрясение.

– Ты с ним переспала?

– Нет! Нет. Мы сидели за одним столом. Нам было весело. Ну и под конец вечера мы поцеловались. А потом разошлись каждый в свой номер. Прости. Все вышло как-то само собой.

– Это что… ты что… что ты такое говоришь?

– Я не знаю.

И она заливается слезами, отчего все становится еще хуже, ибо я понимаю: что бы ни происходило, это серьезно. Это не просто так. Она приняла какое-то решение или считает, что его нужно принять.

– Алекс, все так долго было так сложно, и я так устала от этого всего. Я думала, если мы сделаем небольшой перерыв, может быть, все исправится, – но теперь думаю, что это, наверное, все-таки не перерыв. У меня такое чувство, что это, видимо, конец.

Она говорит еле слышно, потом опускает голову, и голос у нее прерывается.

– И все это из-за одного поцелуя по пьяни?

– Не только. Дело в том, что, оказавшись вдали от всего этого – от тебя – даже ненадолго, я смогла взглянуть на все по-иному. Да брось, ты же сам все понимаешь! Когда мы с тобой сошлись, мы были совсем еще детьми, мы толком друг друга и не знали, а потом – бац! – и мы уже родители.

– Я тебя знал! – возражаю я, и неожиданно для меня самого это звучит как обвинение, которого я в свои слова не вкладывал.

– Может быть. Прости.

Какое-то время смотрю на нее и вдруг вижу ту девушку, с которой познакомился тогда на ферме, – с солнечными бликами в волосах, золотистым ореолом окружающих ее лицо, со скрещенными в точности как сейчас на груди руками, прислонившуюся к старой изгороди и погруженную в думы о том, что привело ее сюда и куда она идет. А если бы мы тогда не сошлись? Как сложились бы наши судьбы порознь? Где она была бы сейчас? Чувствую опустошение и вину. Мне стыдно за то прошлое, которое я устроил для нас двоих. Меня терзает совесть.

– Я ухожу, – произношу в конце концов. – Я не готов услышать то, что ты собираешься мне сказать.

Пячусь к двери, которая так и осталась открытой, и, пошатываясь, выхожу в милосердную темноту. Лицо обжигает ночная прохлада, и на нем застывает некое подобие маски равнодушной покорности судьбе.

«Оставь меня в покое, Алекс, – снова вспоминается мне. – Оставь меня в покое».

И снова я удаляюсь от мира. Безвольной тряпкой лежу в гостевой комнате у Дэна, сдувшийся и бесполезный, как этот его чертов надувной матрас. Время от времени Дэн просовывает голову в дверь и оставляет мне то чашку чая с шоколадным печеньем, то растворимую лапшу. Он предлагает поговорить, но я отворачиваюсь от него к стене, как угрюмый подросток. Эмма перебралась к своей подруге Пози, родителям которой принадлежит огромный викторианский особняк в Снейд-Парке, самом престижном пригороде Бристоля. Пару раз мне приходят эсэмэски от Джоди, но я стираю их, не читая. Только и делаю, что сплю и думаю, а потом пытаюсь уснуть, чтобы больше не думать. Чувствую не столько печаль, сколько опустошенность. Ощущаю себя пустым местом. У меня нет сил вытянуть себя из этого состояния, я даже не пытаюсь.