Обмен и продажа - Андрей Олех

– Садитесь, Олег Николаевич, рассказывайте, зачем пожаловали, делитесь проблемами.

– Собственно, никаких проблем. Пришел уволиться. Бизнес мой пошел, заводская глава закрыта, – начал Олег, как задумывал, но Зам застыл с глупой улыбкой, и без ответных реплик сценарий крошился. – Деньги появились. Буду дальше этим заниматься. Тяжело, но надо. Семью кормить.

– Что за бизнес, если не секрет? Теперь кто чем только не занимается, всяким-любым, не все можно рассказывать.

– Так, разное. Торгую, покупаю, продаю, меняю, вожу товар.

– Слушай, Олег, – выдохнул Зам и, припав к столу, тихо и еще быстрее заговорил: – Увольнение я тебе, конечно, подпишу, это одна секунда, дело минутное, дурное, нехитрое. Денег не жди, но тебе эти копейки, я смотрю, не нужны. А нам вот деньги нужны, да и ты не откажешься. Есть тут одно дело прибыльное, очень. Как подступиться, не знаю, а совет попросить бы надо. Пойдем, я тебе на улице расскажу.

Зам вскочил и, подбежав к шкафу, начал переобуваться.

* * *

Зачем было выходить на улицу, Олег никак не мог понять. Ледяной ветер чуть не затолкал их обратно на завод, и Зам предложил поговорить в машине, но вести его к «четверке», покрытой мерзлой грязью, не хотелось, и они свернули за стену. Бензиновая зажигалка тухла на ветру, как Олег ее ни прикрывал, и это отвлекало от и без того трудного для понимания рассказа Зама.

– …экскурсия с Аэрокоса, обычная, а там араб, мелкий такой, прям Маленький Мук, стоит все слушает так внимательно, а после ко мне подошел и предлагает ему с папой газовую турбину продать. Папа его – министр, может, шах, может, король, я так и не понял. Только турбина их государству нужна. А ведь у нас есть такая НК-12СТ, стоит, ее не выкупают. – По лицу Зама было ясно, что это не анекдот и ему нужна реакция.

– Она ж дорогущая, – наконец прикурил Олег.

– Недешевая, – пытаясь спрятать за воротник дубленки всю голову, ответил Зам. – Пятьсот тысяч долларов предлагает.

– Погодите, она же дороже стоит, если так считать. – Вместо ответа Зам скорчил гримасу и несколько раз мотнул головой от заводской стены к остальному миру. Олег стал понимать. – А-а-а-а-а.

– Ага, – подтвердил Зам. – Но как это чисто сделать, я, Олег, не знаю, а если не с теми людьми связаться, то за такую сумму в секунду голову оторвут, с потрохами сожрут. Ты мужик честный, надежный, простой и в таких делах побольше меня знаешь. Если придумаешь, как на елку с целой жопой забраться, и колбаску съесть и в лужу не сесть, я тебя долей не обижу. Вот смотри: у тебя же там фирма есть и все вот эти деловые дела. Давай все вот это с турбиной через нее оформим, чисто, честно, набело, проведем через тебя и через завод и продадим братскому арабскому народу, вот я так думаю. Номер ты мой помнишь, а ума не трепаться о таком хватит. Звони, но не затягивай.

Невыкуренная сигарета истлела, огонек погас. Олег добежал до «четверки» и закурил еще одну, потом следующую. Ветер, казалось, решил перевернуть машину, оторвать и выкинуть с улиц все лишнее, сдуть весь снег до промерзшей земли.

Было ясно, что Зам пытается использовать Олега, прикрыться им, а возможно, и подставить. Газовая турбина – не гайка, ее через проходную в штанах незаметно не протащишь. Только и полмиллиона долларов – не зажигалками по ларькам торговать, и Олег не такой дурак, как Зам о нем думает.

– Погода меняется, меняется погода, – повторял Олег, вглядываясь и не видя очертаний завода.

Из машины надо было выходить. Два милиционера, не гаишника, что настораживало, один постарше, слева за стеклом, другой молодой, прямо перед «шестеркой», без эмоций смотрели на Никиту.

– Выходи, или стекло выбью, – сказал старший, передвигая автомат, переброшенный через плечо, ближе к своему животу.

Дверь Никита открыл медленно, так же, без резких движений, встал, протягивая документы и доверенность. Но старший бумаги не взял, чуть кивнув своему молодому товарищу.

– В чем проблема, начальник? Я заплачу.

– Заплатишь, заплатишь, – улыбнулся тот, что постарше.

Из-за рыжих бровей милиционеры были похожи, как отец и сын. Младший подошел к Никите и набросил ему браслет наручников на правое запястье.

– Вы чего?! – возмутился Никита, но младший ловко поймал его левую руку, защелкнул наручники за спиной, развернул и толкнул на капот.

– Аккуратней, – раздраженно сказал старший. – Бить не велели.

Ответа младшего Никита не услышал, потому что лицо было прижато к холодной грязной стали «шестерки». Милиционер держал его без усилий, но не давая дергаться.

– Чего надо-то? – глядя, как ползает по салону старший, как можно спокойней спросил Никита, получил легкий толчок в затылок и неприятно столкнулся с капотом.

– Гляди, пистолет в бардачке, даже подбрасывать ничего не надо, – старший показал ТТ коллеге. – Ты садись на эту, а его на нашей довезу.

* * *

В милиции на Свободе у Никиты забрали все из карманов: ключи, паспорт, документы на машину, 75 долларов, 97 тысяч рублей, пачку жвачки и брелок-щипцы для ногтей. Вместо обезьянника его без объяснений привели в маленькую комнату и, не сняв наручников, велели ждать.

Грязное окно не пропускало ничего, кроме размытого отблеска фар. В комнате вдоль стен стояло три стула, один из них без спинки. Посидев минут пять, Никита встал, пригибаясь, перешагнул через наручники, потом уперся ладонями в пол и начал отжиматься. Старый линолеум со стертым геометрическим рисунком то приближался, то отдалялся. Потом Никита начал приседать, глядя на пустой стенд с желтыми пенопластовыми буквами «и…р.а.ия».

– Выходи, придурок, – сказал рыжий милиционер, появившийся в тот момент, когда Никита лег на пол покачать пресс.

* * *

В этой грустной комнате два месяца назад Никита сдавал Кита. Сейчас, когда он сидел здесь в наручниках, лампа светила тусклее и деревянные панели выглядели мрачнее. За спиной открылась дверь, и пожилой милиционер, пройдя мимо, сел напротив. Синяя рубашка без знаков отличия, волосы седые и редкие, а под глазами такие темные круги, что выглядели гримом для фильма ужасов.

– Я связной от афганцев, – сказал он, давая время осознать информацию.

– Ясно. – Никита чуть приподнял запястья в наручниках. – А это для конспирации?

– Это чтобы ты понял: тебя не в гости на чай приглашают. Выбор твой, парень, невелик, и прямо скажу: хреновый у тебя выбор. План твой не план вовсе, а говно. Тебя убьют – если не свои, то афганцы. Если вдруг тебе повезет, то сядешь ты надолго. В тюрьме тебя, скорее всего, тоже убьют. Никого ты не обманешь, и помощи тебе ждать не от кого.

– Мне и не надо.

– Вот и хорошо. С этим разобрались. Теперь главное. Времени у тебя мало, вряд ли до конца февраля. Советую торопиться. Как будешь готов – звони мне, я им. Все ясно?