Грубиян - Хельга Дюран

отнести его на кухню.

– Я сейчас вернусь. Только попробуй запереться! – бросил он, и вышел из комнаты.

Ну, не такой уж Рома и козел, – думала я, завалившись на подушку и трогая свое сытенькое пузико. Может ведь, когда хочет?

Если он сейчас попросит прощения за свое поведение – будет просто шикарно! Ущипните меня, я, наверное, сплю!

Вернулся Рома, и я облегченно вздохнула. Надо было уточнить, помыл ли он посуду, но да фиг с ней с этой посудой. Не будем омрачать радостное событие!

Не говоря ни слова, мужчина разделся, сложил одежду стопочкой на тумбочку и встал у кровати, выжидающе глядя на меня.

– Я хочу лечь, – пояснил он.

Я вскочила и торопливо расправила постель. Морозов тут же улегся, вольготно развалившись в кровати, и занимая добрую ее половину. Не теряя времени, я сбросила халат, положив его поверх одежды Морозова, и нырнула к нему под одеяло.

Меня тут же опоясали сильные мужские руки, и окутал вкусный запах Морозова, ставший уже родным. Так хорошо стало и удивительно спокойно!

– Ты хотел со мной поговорить? – осторожно напомнила я.

– Я? – удивился Рома. – А, да! Я забираю у тебя права на секс, ты им больше не распоряжаешься. И спать мы теперь будем вместе!

– Что?

– Я целую неделю бегал перед тобой, как песик, на задних лапках! Я это заслужил!

И это все? Это и есть его наиважнейший разговор? Я вообще не это ожидала услышать!

Моему разочарованию не было предела! Что взять с этого козла? Что за завышенные ожидания, которые он не может оправдать?

– Что опять не так? – взревел мужчина, услышав мой очередной жалобный всхлип. – Танюша, ты можешь нормально сказать, почему ты ноешь?

Не могла!

Не хочу я с ним разговаривать и не буду!

Морозов шумно вздохнул, развернул меня лицом к себе и поцеловал в мокрые щеки. Немного успокоившись, я начала впадать в дрему. Осторожные, ленивые поглаживания мужскими пальцами по моей спине подействовали волшебно.

Рома не виноват, что не оправдал моих надежд. Мужика все устраивает, это меня нет. А я ему кто? Никто! Так зачем я пытаюсь выносить ему мозг?

28. Роман

Наша Таня громко плачет...

И хуй его знает почему. Не роняла она мячик, и я не ронял. Тогда кто? И ощущение такое гаденькое на душе, как будто бы все же я во всем виноват.

Вообще я ровно к бабским слезам отношусь. У них натура такая плаксивая. Они же все время ревут из-за всего на свете. Так чего внимание обращать?

А тут меня за душу взяли Танюшины слезы. Блять, ну сказала бы прямо, что случилось! Так, мол, и так, Рома, вот такая проблема, понимаешь? Я бы понял, я же не тупой?

Но, нет. Молчит, как рыба. Я ей гадалка что ли?

Добился я, чего хотел – утренний секс был прекрасен! Мне вообще нравится спать с мелкой. Спать – в смысле спать. Ощущать, что она рядом, трогать ее руками ночью, нюхать, чувствовать, что она рядом.

Танюша была такая нежная и отзывчивая на мою утреннюю ласку, но стоило мне с нее слезть, пришла Кобра.

– Что ты хочешь на завтрак, Роман Николаевич? – не глядя на меня, спросила девушка, поднимаясь с постели.

Роман Николаевич? Отличное начало дня!

– Что угодно, кроме овсянки! – тоже без настроения ответил я.

Утро выдалось напряженным. Танюша молчит, на меня не смотрит, как будто я враг народа. Это хорошо, что я вчера посуду помыл! Это очень хорошо!

Таня даже не спросила, выпил ли я таблетки, а я их не пил, потому что решил сегодня наебениться с другом. Не каждый день гости у меня, могу себе позволить. А еще мне разрешили сегодня не ходить в спортзал, потому что типа выходной.

Все? Танюше совсем на меня похрен?

Когда приехали Борисовы, я был рад их видеть, как никогда прежде. Они как-то разрядили обстановку в нашем доме. Женщины отправили нас с Саней к мангалу, а сами, спрятались на кухне, вооружившись бутылкой вина.

Воспользовавшись тем, что Саня взял инициативу по приготовлению шашлыка в свои руки, я сел на лавку рядом с мангалом и достал из кармана своей коляски заранее приготовленный пузырь.

– Я за рулем! – сказал Саня, а ведь я даже предложить не успел!

– Ты шутишь? – с упавшим сердцем воскликнул я. – Когда мы в последний раз вместе бухали?

– Сегодня очередь Мариши прибухнуть, – невозмутимо ответил друг, поливая розжигом угли. – У нас ребенок вообще-то.

Я очень огорчился. А как же задушевный мужской разговор? Каблук сраный! Ну, а что я говорил? А что я от него ждал? Хорошо, что моей жены нет рядом, и никто мне ничего не запретит! Да мне даже Юлька не запрещала. Пусть Борисов смотрит и завидует! Хе-хе!

– Только посмей нажраться, Морозов! – раздалось шипение Кобры прямо над моим ухом.

Я чуть бутылку из рук не выронил с испуга! Сами, значит, бухают, а мне нельзя? Это нормально вообще, нет?

Что сегодня за день? Еще хуже, чем вчера!

Танюша бахнула на стол стопку тарелок и, бросив мне злобный, уничтожающий взгляд, пошла обратно в дом. Мы с Борисовым проводили ее фигурку глазами и переглянулись.

– Как у вас с Таней? – как ни в чем не бывало, спросил Саня. – Я смотрю, вы поладили?

И заржал!

Ага, очень смешно, блять! Ладили, ладили, а потом перестали.

Я отставил от себя бутылку коньяка, сглотнул слюну, чувствуя на языке его фантомный вкус, и повернулся к другу. Разве полезет теперь мне в горло выпивка? Да меня Кобра даже карать не станет. Соберет манатки, прыгнет к Борисовым в машину, и прощай Роман Николаевич!

Сука!

– Заебала меня уже ваша Таня! – процедил я сквозь зубы.

– Подробнее можно? – невозмутимо насаживая мясо на шампуры, попросил Саня.

Кое-как, опуская подробности, о которых не распространяются джентльмены, я объяснил другу, что происходит. Мой рассказ получился таким скомканным, что я сомневался, что этот мужик хоть что-то понял из того, что я пытался до него донести.

– И вот она ходит, молчит и злится, – подвел я итог. – А я не понимаю, что ей надо от меня? Может все дело не во мне, а в ее женихе? Я уж не знаю, что и думать.

– Нет