Изгнанник - Аллан Фолсом

18.30

С выступившим на лбу потом и гулко бьющимся сердцем Бэррон вывел «мустанг» на улицу. Затем он включил рацию и настроил ее на защищенный от прослушивания восьмой канал, на котором вели между собой переговоры сотрудники бригады 5–2. Бэррон хотел выяснить, где они находятся и чем заняты, однако ничего не услышал. В эфире царило молчание. Тогда Бэррон переключился на общий полицейский канал, но не услышал ничего, кроме обычной болтовни патрульных.

Он повернул на Сан-Педро-стрит и снова включил восьмой канал, но там по-прежнему царила тишина. Впереди, на пешеходном переходе, он увидел мужчину с костылями и остановил машину. Пока инвалид переходил улицу, Джон думал о том, что в случае с ним бригада проявила неосмотрительность. Им стоило изучить его получше, прежде чем брать на работу.

Мужчина с костылями дошел до тротуара, Бэррон надавил на акселератор, и автомобиль тронулся с места. Доехав до конца квартала, он повернул направо и поехал по направлению к шоссе и Пасадене. Решение было принято, и он вычеркнул Реймонда из своих мыслей.

Восьмой канал по-прежнему безмолвствовал, и он переключился на десятый. Именно на этом канале центральная диспетчерская обычно связывалась с бригадой 5–2. И рация неожиданно ожила.

— Коммандер Макклэтчи! — Диспетчер вызывала Рыжего.

— Макклэтчи на линии, — тут же послышался его голос.

— В отеле «Уэстин Бонавентура» остановилась группа студентов из Германии. Один из них пропал. Они только что увидели изображение трупа, обнаруженного в парке Макартура, и полагают, что это он. Белый мужчина двадцати-двадцати двух лет. Йозеф Шпеер. Ш-П-Е-Е-Р. Его волосы были выкрашены в фиолетовый цвет. Он не появлялся в гостинице с полудня.

— Понял. Спасибо. — Рыжий помолчал, а потом снова заговорил: — Марти, Рузвельт, гоните обратно в «Бонавентуру».

— Понял! — откликнулся Вальпараисо.

— Боже праведный! — охнул Бэррон. Как же он сам не догадался, что убитый мог быть постояльцем отеля! Ведь Реймонд там был, так что все сходится. Жертва была у него буквально перед носом. Он нашел ее и использовал, чтобы пройти через полицейские кордоны, а потом отвел в парк Макартура.

И тут же в мозгу Джона вспыхнула новая мысль. Главное место в записях Реймонда занимала Европа и Россия, а убитый парень был… немцем!

Бэррон взглянул на часы на приборном щитке, на которых светились цифры 18.37, и вынул из кармана пиджака сотовый телефон.

— Дэн Форд. Подождите минутку.

Одноглазый репортер склонился над своим лэптопом и подключил к нему провод от принтера. На столе рядом с ним лежал недоеденный бутерброд с тунцом, телефонную трубку он прижимал к уху плечом.

— Это я! — сообщил Бэррон.

Форд выпрямился:

— Я пытался дозвониться до тебя… Где, черт побери, ты шатался? Что с твоим мобильником? Какие у вас дела с Управлением полиции Беверли-Хиллз?

— Они нашли труп в багажнике машины. Какой-то консультант из Нью-Джерси. Похоже, работа Реймонда.

— У тебя есть на него данные? Как Реймонд добрался до Беверли-Хиллз? И каким образом…

— Дэн, мне нужна твоя помощь. Ты у себя в конторе?

— Более или менее.

Форд вошел в свой кабинет — крохотный стеклянный «аквариум» в редакции «Лос-Анджелес таймс» — всего пару минут назад. До этого он провел несколько часов в парке Макартура с полицейскими из отдела по розыску пропавших людей, пытавшимися установить личность убитого там парня.

— Погоди, стул найду. — Дэн обошел свой письменный стол, по-прежнему прижимая трубку плечом и поднимая телефонный шнур, чтобы он не зацепился за груды бумаг, книг и различных справочников, которые занимали всю поверхность стола. — Скоро дождь пойдет, вот увидишь. Я чувствую это всем телом. Жена считает меня сумасшедшим.

Дэну Форду было всего двадцать шесть, но каждый раз перед дождем у него начинали ныть суставы, мускулы, кости — точь-в-точь как у стариков в три раза старше его, — а также единственный глаз.

— Дэн, я позвонил тебе не затем, чтобы выслушать прогноз погоды.

— А что тебе надо? — Форд наконец-то отыскал стул и плюхнулся на него.

— Посмотри по компьютеру расписание международных авиарейсов на сегодня. Мне нужно знать, какие рейсы есть сегодня вечером в Германию, причем без промежуточных посадок.

— В Германию?

— Ага.

— Сегодня вечером?

— Точно.

— Джон? — Форд засуетился. Приятель либо что-то знал, либо подозревал.

— Может быть. Я пока не знаю.

— Куда именно в Германию?

— И этого не знаю. Посмотри три самых крупных города: Берлин, Франкфурт и Гамбург. В сумке был авиабилет до Лондона. Туда от любого из этих городов рукой подать.

Журналист поерзал на стуле и пододвинул к себе лэптоп.

— Почему именно Германия?

— Интуиция подсказывает.

— Это не ответ, Джон. Либо ты мне расскажешь, либо я ничего не буду искать.

— Дэн, пожалуйста…

— Ну ладно, черт с тобой… Почему тебя интересуют только беспосадочные рейсы?

— Вряд ли он захочет, чтобы самолет, на котором он летит, садился в каком-нибудь американском аэропорту. Под ним земля горит.

Возможно, Бэррон догадывался о чем-то, что было связано с Реймондом, а возможно, и нет, но, что бы там ни было — догадки, подозрения или твердая уверенность, — напряжение, владевшее им, передалось и Форду. Он не отрываясь смотрел на экран, ожидая, пока появится нужная информация.

— Давай же, — поторопил его приятель.

— Загружается.

— О господи!

— Ага, вот оно!

«Бритиш эруэйз», «Континентал», «Дельта», «Люфтганза», «Америкэн», «Эр Франс», «Вирджин Атлантик», КЛМ, «Нортвест»… Форд просматривал список. В три главных города Германии из Лос-Анджелеса отправлялись рейсы нескольких авиакомпаний, но беспосадочные рейсы были только во Франкфурт. Часы показывали 18.53, и из трех беспосадочных рейсов остался только один.

— Значит, говоришь, беспосадочный? «Люфтганза», рейс четыре-пять-три. Вылетает во Франкфурт в девять сорок пять.

— И все?

— И все.

— «Люфтганза»?

— Четыре-пять-три.

— Спасибо, Дэн.

— Джон, где ты сейчас, черт тебя дери? Что вообще происходит?

Щелк. Связь прервалась.

Форд посмотрел на телефон и выругался.

Международный терминал имени Тома Бредли, регистрационная стойка авиакомпании «Люфтганза», 18.55