По любви - Юлия Резник

Поправляю помаду на губах. Иду к мужу. Не знаю, привыкнет ли когда-нибудь мое глупое сердце к тому, что мы теперь со Ставросом вместе. А пока оно каждый раз выпрыгивает из груди.

– Вызывали, Ставрос Агафоныч?

Ставрос отрывает взгляд от разложенных перед ним на столе бумажек и проходится по мне алчным взглядом из-под тяжело опущенных век. Невольно я выпячиваю вперед грудь. Высокие шпильки делают походку более женственной. Бедра выписывают восьмерки, плавно покачиваясь. За прошедшие несколько месяцев я на нервах скинула пару килограммов. Раньше бы радовалась, а теперь меня это совершенно не парит. Восхищение во взгляде мужа мало-помалу примирило меня с собственным телом. В какой-то момент я поняла, что уже давно принимаю себя такой, как есть. И что я себе даже нравлюсь!

Я даже с точностью знаю, когда это произошло.

Однажды Ставрос попросил меня себя поласкать. Взгромоздил сверху и велел, чтобы я для разгона поиграла сначала с грудью. Отказать ему я не смогла. Да и не было в этом для меня ничего нового. Когда ты до тридцати двух лет остаешься девственницей, самоудовлетворение – единственное, что тебе остается. Правда, раньше я мучительно стыдилась того, что делала. Считала себя неполноценной и как будто бы грязной. Тут же… Его алчный взгляд, пошлые комментарии, резкие команды и щедрые похвалы так меня подожгли, что стыд и стеснение просто сгорели в обуявшем нас пламени.

– Моя красавица. Я от тебя дурею. Покажи себя. Прогни спину. Аррр… Погладь. Угу, так… Боже, детка, сожми сосочки пальчиками. Сильней. И оттяни. Выкрути! Смотри, какие они яркие. Да… Кайф. Ты должна это увидеть.

Мы меняем положение. Ставрос поворачивает меня к зеркалу, а сам располагается за моей спиной.

– Продолжай.

И я продолжаю. Потому что хочу угодить. Потому что он прав – это красиво. Я красива. Мы… И все, что есть между нами, прекрасно.

Из воспоминаний меня выдергивает удар по ногам. Ч-черт. Я так улетела, что наткнулась на стол. Краснею.

– Нина, ты же помнишь Юрия Игоревича?

Ауч. Мы не одни?! В попытке скрыть шок оборачиваюсь. Нотариус Ставроса сидит в кресле по другую сторону от огромного стола шефа и собирает документы в портфель.

– Да, конечно, – киваю.

– Отлично. Он тут подготовил кое-какие бумажки.

Протягивает мне стопку документов на официальных бланках. Генеральная доверенность на фирму (право подписи у меня уже есть), дарственная на дом, документы на банковскую ячейку. Еще одна доверенность. На этот раз на право представлять интересы несовершеннолетней… – тяжело сглатываю. Поднимаю ресницы. Я очень хорошо понимаю, что это значит. Он говорит, что я его умная девочка. И я таки умная, да. Но зачем-то все равно спрашиваю:

– Для чего? – даже не пытаюсь натянуть на лицо маску невозмутимости. Она все равно стечет.

– На всякий пожарный. Не более того.

Последними Юрий Игоревич отправляет в свой кейс гербовые печати. Ничего не соображая, смотрю, как они со Ставросом пожимают друг другу руки. Что-то лепечу на прощание…

– Теща наверняка попытается отобрать Вику. Я подстраховался, чтобы этого не случилось. Она уже взрослая девочка. Много твоего времени не сожрет. Да и бабка все же будет на подхвате. Это в случае чего компенсирует.

– Я правильно понимаю, что ты предлагаешь мне деньги за то, что я буду присматривать за Викой? То есть ты считаешь, что без… этого, – брезгливо откидываю от себя долбаные бумажки, – я бы ее бросила на произвол судьбы?

– Нет. Я просто хочу, чтобы ты не чувствовала себя связанной по рукам и ногам. Ты правильно сказала, жизнь проходит слишком быстро. Наслаждайся ей.

– В каком смысле? К чему ты меня готовишь? И от чего освобождаешь, позволь узнать?

Меня мутит. На самом деле я же очень хорошо понимаю и это. И в то же время я не могу понять. Он что творит? Он вообще серьезно? Думает, сядет, а я… что? Пущусь во все тяжкие?

– Не придумывай то, чего нет. Это просто перестраховка.

– А на развод ты уже подал? – усмехаюсь горько. Ставрос темнеет лицом. И я понимаю, что попала в точку.

– Уступаю тебе это право.

– Да пошел ты со своими уступками!

Я вскакиваю и несусь к выходу. Кажется, меня сейчас вырвет. Мне совершенно нечем дышать, будто кто-то выкачал из кабинета моего придурочного муженька весь воздух. Дергаю дверь, но Ставрос меня опережает.

– Прекрати! Это ничего не изменит между нами. Мы будем вместе, слышишь? Мы будем вместе.

А я не хочу это слышать. Не хочу, и все! У меня истерика. Я вырываюсь, царапаясь и кусаясь как дикая кошка. Он достал меня! Просто достал этой своей самостью. Этим своим «я мужчина». И мне плевать, какими мотивами он руководствуется.

– До каких пор? – ору я. – До первого серьезного потрясения? А потом ты выкинешь меня на улицу?

– На какую, мать его, улицу?! Я переписал на тебя дом! – орет он в ответ, демонстрируя во всей красе свой южный темперамент.

– Мне не нужен дом! Мне нужен ты.

– Я твой!

– До первого шухера?

Ну же! Давай! Озвучь. В лицо. Не прикрываясь красивыми бумажками, которые, если тебя послушать, обещают мне все ништяки этого мира. Кроме, конечно, тех, что мне на самом деле нужны.

– Это просто перестраховка, – отводит глаза. У меня все внутри обрывается и падает на пол.

– Выпусти меня, – мертвым голосом говорю я.

– Нина…

– Выпусти меня! – ору. – Мне нужно побыть одной.

– Не делай глупостей. Пожалуйста.

– Вряд ли я тебя переплюну. Уйди с дороги, мне нехорошо.

Руку он убирает медленно. Зажимает пальцами переносицу. Мне по привычке хочется, забив на себя, остаться. Пожалеть и успокоить. Но я ухожу, сцепив зубы. Игнорирую взгляд секретарши, которая изо всех сил делает вид, будто не слышала, как мы орали. Забираю сумочку, телефон перевожу в режим «не беспокоить» и выхожу прочь.

– Домой, Нина Васильевна?

– Нет. Давай к морю. Куда-нибудь, где народу поменьше, и можно подумать.

Саша, если и удивляется, никак этого не комментирует. Мне повезло. В большинстве своем меня окружают крайне понятливые люди. И только один дурак. Господи, помоги. Глубоко дышу, утрамбовывая эмоции. Пытаюсь мыслить разумно. Возвышая себя над схваткой.

– Тут остановимся? Нормально?

– Угу.

Народу, конечно, хватает. Я в своем офисном прикиде и на шпильках выгляжу белой вороной. Снимаю туфли. Иду босиком. Конец апреля, а уже такая жара. Хорошо, с моря ветерок. Сажусь прямо на нагретую солнцем гальку, окунув пальцы в еще прохладную воду. Купаться рано. А вот так – хорошо. Остужает.

Самое дерьмовое, что я могу понять его логику. И даже готова признать, что Ставрос действует… не знаю. Со стороны, может быть, благородно. Только мне его благородство не надо. Мне его любовь нужна. Которая была бы такой сильной, что ему бы даже в голову не пришло осчастливить меня свободой. Даже если он сядет. Ну, сколько там ему дадут? Не больше срока, что я уже отмотала, не смея даже надеяться на взаимность. А тут… Господи, даже свидания разрешаются. Письма! Звонки. Это же вообще не сравнить с тем моим ожиданием. Это лучше в сто раз! Почему он не понимает?