Принцесса и медведь - Марья Зеленая

золотистой дымке, круто вздымались величавые горы.

Виола с Бьорном снова ехали на одном коне: Бьорн побоялся, что она захочет удрать, и на то были основания. Жадно вглядываясь в окружающую местность, Виола сочетала приятное с полезным — любовалась красотами и продумывала побег. Она старательно примечала ориентиры, мысленно соотнося их с увиденной картой.

Впереди, на том берегу, Виола заметила высокую светлую скалу. Она вспомнила, что уже видела ее по дороге в Рюккен. Оттуда начинался путь в Ангалонию. Если удастся украсть лодку, то плыть нужно будет как раз до этой скалы…

Ближе к вечеру путники остановились на ночлег. До приметного утеса уже было рукой подать, и Виола, помешивая кашу в котелке, не отрывала взгляд от каменной громады, белесым зубцом торчащей среди зеленых отрогов.

— Брокков клык, — сказал Бьорн, присаживаясь рядом.

— Что? — Она в недоумении повернулась к нему.

— Скала так называется, — пояснил он и принялся нарезать хлеб на толстые ломти. — Каша готова?

— Почти. — Виола взрыхлила ложкой крупу.

— По легенде застукал как-то Ньорун Брокка со своей женой Фридой… ну, сама понимаешь за чем, — начал он. — Они подрались, и Ньорун выбил Брокку зуб. Этот зуб упал на землю и превратился в скалу.

— Веселенькие нравы у ваших богов. — Виола махнула рукой, отгоняя назойливую осу, которая пыталась забраться в миску с нарезанной колбасой.

— Это ты еще сагу о восьминогом коне не слышала. — Бьорн дождался, пока насекомое усядется на край тарелки, а затем ловким щелчком пальцев сбил его на траву. — Как-нибудь расскажу. А сейчас просто помираю от голода.

Он поднял крышку, и из котелка повалил густой ароматный пар, заставляя рот наполниться слюной.

— М-м-м, как вкусно пахнет! — На поляне показались Дарри и Рагнар.

— Ну как поохотились? — поинтересовался Бьорн.

— Вот. — Рагнар швырнул на землю пару заячьих тушек.

— Негусто.

— Все ж не с пустыми руками к его бабке приедем. — Рагнар кивнул на мальчишку. — А то у них, поди, и жрать-то, нечего.

— Тебе лишь бы пожрать, — усмехнулся Бьорн. — Ужин готов, прошу к столу.

Все расселись вокруг костра — кто на бревно, кто на траву — и принялись уплетать пшенную кашу. Горячая, рассыпчатая, с ароматом дымка — на свежем воздухе у Виолы проснулся зверский аппетит, и она, опустошив тарелку, насыпала себе добавки.

— Бьорн тебя, поди, совсем не кормит, — насмешливо бросил Рагнар. — Тощая-то какая, кости гремят.

Виола буркнула что-то невнятное: рот был набит вкусной кашей.

— И ничего она не тощая. — Бьорн окинул ее лукавым взглядом. — Все на месте, есть за что подержаться.

Дарри сдавленно хрюкнул, Рагнар ухмыльнулся, а Виола вспыхнула, припомнив, как Бьорн ласкал ее на постели, а потом отдал на растерзание своему господину. Вот бы швырнуть в него чем-то тяжелым, да жаль, под рукой ничего нет!

Виола погрозила ему кулаком, а он в ответ улыбнулся ей краешком губ. В его глазах заплясали веселые искорки.

Ну и как на такого злиться? Она тяжело вздохнула и снова принялась за еду.

Глава 18

На ночь для Виолы соорудили небольшой тент, а Рагнар, Дарри и Бьорн улеглись под открытым небом на подстилках из еловых лап. Виола подумывала о побеге, но, убедившись, что хейды собираются поочередно дежурить у костра, отбросила эту мысль.

На следующий день путники отправились дальше. Лесистые склоны сменялись каменистыми кряжами, звенящие водопады низвергались с отвесных скал, а бурные реки катили свои воды по дну глубоких ущелий. Время от времени приходилось спешиваться: по извилистым серпантинам ехать верхом было слишком опасно.

Когда заходящее солнце уже обагрило снежные вершины, горы вдруг расступились, и глазам открылась широкая долина, по которой зеркальной лентой петляла река. Расчерченная изгородями земля походила на одеяло, сшитое из темно-зеленых, горчичных и салатовых лоскутов, и по ней белыми крупинками рассыпались овечьи стада.

Бьорн остановил коня, чтобы Виола полюбовалась живописным видом.

— Вот он Грондаль, как на ладони, — не без гордости сообщил он.

— И все это принадлежит тебе?

— Ага. Люблю эту землю. Когда я был сопляком, мы с отцом и братом частенько сюда наведывались.

— У тебя есть брат? — удивилась Виола.

— Был. Когда мне стукнуло пятнадцать, они с отцом погибли в бою.

— Сочувствую.

Бьорн со вздохом пришпорил чалого, и они отправились дальше.

Спустившись в долину по извилистой тропе, всадники поскакали вдоль плетеных и каменных изгородей, за которыми виднелись добротные срубленные дома, дощатые сараи и просторные загоны для скота. Отовсюду доносился собачий лай, блеяние овец, мычание коров. Запахло навозом. Виола поморщилась и брезгливо помахала у носа. Безрезультатно.

Несколько крестьян оторвались от перекидывания сена, чтобы взглянуть на приезжих. Узнав хозяина, они обнажили головы и склонились в почтительном приветствии.

Со всех сторон повыскакивали белобрысые ребятишки, и со звонкими воплями помчались вслед за лошадьми. Не успели Бьорн и его спутники миновать и пяти дворов, как весть об их прибытии разнеслась по всему Грондалю.

Из домов повыходили женщины. Их одежда была неброской, не в пример скромнее, чем у жительниц Рюккена: похоже, краски для тканей считались здесь непозволительной роскошью.

Когда всадники подъехали к широким деревянным воротам, их уже встречала сама Биргит и ее многочисленное семейство.

Бьорн спешился, ссадил с лошади Виолу и бросил поводья подбежавшему пареньку. Виола осмотрелась. На просторном утоптанном дворе размещался длинный дом, колодец и несколько сараев.

Старушка выступила вперед:

— Господин Бьорн, вот уж не думала, что вы так скоро откликнетесь на нашу беду. Благодарствуем, что приехали.

— Добро пожаловать, господин Бьорн, — добавил приземистый бородатый мужичок в льняной рубахе, подпоясанной красным кушаком.

Остальные крестьяне почтительно склонили головы.

Пока Бьорн пожимал руки мужчинам и приветствовал женщин, Виола с любопытством разглядывала селян, а те, в свою очередь, глазели на нее.

— А с супругой вашей познакомите? — спросила у Бьорна женщина средних лет в грязно-белом чепце и сером шерстяном сарафане.

Тут же все как один вытаращились на Виолу. Ей стало не по себе и отчего-то вдруг показалось, что одна из девиц — с глуповатым лошадиным лицом и блекло-рыжими волосами — таращится на нее с неприкрытой злобой.

Бьорн оглянулся.

— Знакомьтесь, это Виола. Прошу любить и жаловать, — сказал он. — Но она мне не жена, а… спутница.

Виола нутром уловила, как по толпе чуть заметно прокатился презрительный смешок.

«Эти плебеи явно приняли меня за его любовницу, — с досадой подумала она. — Чертов Бьорн! Неужели нельзя было по нормальному объяснить, кто я такая?»

Она поспешно нацепила на лицо маску холодной надменности.

— Просим разделить с нами трапезу, дорогие гости, — между тем предложила Биргит.

Прямо во дворе размещался большой стол, а