Место встреч и расставаний - Сара Маккой

Она протянула ему стакан, и их руки соприкоснулись. Его была теплая и липкая; она чувствовала под своей перчаткой жар и сырость там, где выступил пот. Мистер Холмс забрал стакан и присел на небольшой стол прямо за дверью. Затем он взял руку Марджори, которую та никак не могла заставить работать – она просто висела в воздухе неуклюжей, безжизненной вещью. Он снял с нее перчатку и переплел свои пальцы с ее, отчего Марджори до костей пробрала дрожь.

– Ну же давай. Будь ласковой. Я многому могу тебя научить. И у нас еще много времени до проб.

– Но… но пробы будут?

Марджори ощущала отчаяние и изнеможение, словно животное, попавшее лапой в капкан и не знающее, то ли отгрызть лапу, то ли просто сдаться.

– Да, конечно. Пробы будут. Ты что, думаешь, я занимаюсь такими аферами? Раздаю свои визитки с эмблемой «MGM»? Такое никому не сойдет с рук. Пробы будут. Они всегда есть. И ты будешь на высоте. Все, что тебе нужно, это немного расслабиться. А теперь позволь, я помогу тебе расслабиться.

Марджори отступила назад, несмотря на то что ее все еще держал за руку Эйб Холмс. Охотник за талантами. Студия «MGM». Калвер-Сити, Калифорния.

Она сделала еще шаг назад и заколебалась. Она подумала о своих родителях. Она подумала о мистере Карсоне, который первым разглядел ее талант. Она подумала об Ингрид Бергман, об Аве Гарднер, о Вивьен Ли. Она подумала о мисс Тёрнберри. О своей сестре Паулине и ее кривоногом (он, конечно же, должен был быть кривоногим, а еще – скучным) моряке из Невады.

Марджори закрыла глаза и приняла решение. Она сделала еще один шаг. Вперед или назад? Только время могло это показать.

Тем временем внизу, в «Комнате поцелуев» не оказалось режиссера, который бы крикнул: «Снято!» С каждым невнятным объявлением о прибывающем поезде начинался бесконечный монтаж из воссоединений. Печальных и счастливых, искренних и натянутых, скучных и излишне драматичных. Все были актерами: кто-то играл лучше, кто-то хуже.

И очередная девочка приезжала в своем лучшем наряде и с переизбытком макияжа, который скрывал, насколько она юна и неопытна; держа в руках измятую визитную карточку со словами, которые Марджори, вместе с большим количеством монологов, благодарственных речей и любовных сцен из Шекспира, смогла бы процитировать на память:

«Эйб Холмс, охотник за талантами. Студия “MGM”, Калвер-Сити, Калифорния».

Я попросила Сэма не приходить на вокзал.

Мы распрощались прошлым вечером на Бликер-стрит. Он нежно целовал меня в щеку и умолял остаться, умолял меня не отправляться в путешествие. Почему я не могу начать новую жизнь с ним, спрашивал он. Здесь. Сейчас. Война закончилась, говорил он. Это новый мир. Мы уже не те люди, что раньше. Все мы уже не те. И это правда. В каком-то смысле, два года работы медсестрой в Нью-Йорке казались целой жизнью. Я приехала в этот город наивной восемнадцатилетней девочкой. Я была напугана и неуверенна. Теперь же я с трудом понимала ту девочку. Я не хочу ехать в Сиэтл, и все же прошлым вечером, когда я увидела Сэма на тротуаре – со слегка растрепанными волосами, большими карими, как у Кларка Гейбла, глазами, прикованными ко мне, – я поняла, что мне придется столкнуться лицом к лицу со своим прошлым.

В конце концов, я же обещала.

Мы стоим на вокзале. Его рука на моей талии, и он притягивает меня к себе. Я думаю о том, как он держал меня прошлым вечером, укачивал на своих руках. Я думаю о его словах: как мы проведем всю жизнь вместе, как он возьмет меня в жены, как мы станем семьей. Конечно, я тоже этого хочу. Но мои ладони влажные от пота, а в коленях слабость. Чувствовал бы Сэм то же самое, если бы знал правду?

По моей щеке катится непроизвольная слеза. Сэм нежно смахивает ее кистью, и я делаю глубокий вдох.

– Разве у тебя нет платков, которые я для тебя вышивала?

Он прикладывает руку к своему лбу.

– Я постоянно забываю положить их в карман. Наверное, я еще к ним не привык. – Он прячет выбившуюся прядь волос мне за ухо. – Милая, пожалуйста, не плачь. Ты все уладишь в Сиэтле и приедешь обратно. Мы поженимся и будем жить вместе.

– Да, – бормочу я, выдавливая из себя улыбку.

– Тебе нужно отдохнуть, – говорит он. – Ты выглядишь бледной. Ты так много трудилась. Поездка на поезде пойдет тебе на пользу. Сможешь выспаться наконец.

Да, я много трудилась. Люди возвращались домой, в клинике было очень много пациентов, за которыми приходилось ухаживать, и огромное количество бумажной волокиты. А волокиту я ненавижу. Вчера я даже не смогла вырваться пообедать. Вдобавок ко всему три девушки слегли с гриппом. Наверное, это расплата за проживание в таких стесненных условиях.

– Отдохну, – заверяю я Сэма.

Я не говорю ему, что, вероятнее всего, мысли не дадут мне заснуть, что я буду все время думать о том, что я должна сделать и чего не должна. Что наше будущее зависит от этого моего путешествия через всю страну.

– Я дождусь тебя, – произносит он, пытаясь поймать мой взгляд.

Я люблю его, искренне люблю. И на мгновение я задумываюсь о том, чтобы разорвать пополам свой билет и начать жизнь с нуля, прямо здесь. Я бы рассказала ему все, а он бы простил меня. Он бы понял. Мы бы справились с этим вдвоем. Но затем я вспоминаю данное мной обещание. И вновь все это наваливается на меня. И я понимаю, что не смогу до конца отдаться ему, пока не сделаю то, что должна.

Возле нас неторопливой походкой прогуливается привлекательная девушка моего возраста. На ней элегантный костюм в черно-белую клетку, приоткрывающий нежные изгибы ее груди. Она подходит к информационному стенду.

– Извините, сэр, – покраснев, застенчиво говорит она. – Вы не подскажете, как попасть в «Комнату поцелуев»?

Я улыбаюсь про себя при мысли, что ее впереди ждет нечто совершенно отличное от одинокого путешествия, поджидающего меня. А потом я думаю о том, как я первый раз поцеловала Сэма в бруклинском баре. Вопреки здравому смыслу, я согласилась пойти в город с девушками из клиники. Моя подруга Элейн настаивала, чтобы я надела ее красное платье и накрасила губы ярко-красной помадой в тон. Когда я пришла в клуб, Сэм уже сидел у барной стойки. Его лицо светилось в полутемном прокуренном помещении, словно луч света в тумане. Он улыбнулся; я улыбнулась в ответ. Затем он встал и подошел ко мне. Мы проговорили весь вечер.

Я крепко зажмуриваю глаза, когда ощущаю, как рука Сэма берет меня за подбородок и поворачивает к нему.

– Не знаю, что тебя ждет в Сиэтле, – говорит он, прижимая мои ладони к своим губам и нежно целуя их, – но, пожалуйста, не позволяй ничему омрачить свою любовь ко мне.