Смятение - Даниэла Стил

Ответ ее разочаровал.

— Месяца через два. Конечно, мы будем совершатьчелночные рейсы между Сингугу и Могадишо — на днях туда пришел груз медикаментови продовольствия.

— Понятно… — протянула Глэдис. Она все еще не верила,что все это произошло с ней на самом деле.

— А ты? — в свою очередь, спросил Пол. — Тыздесь надолго?

— На три или четыре недели, — ответила Глэдис ипосмотрела ему прямо в глаза. Ей было больно видеть его, слышать его голос,ощущать запах его одеколона, который она, оказывается, прекрасно помнила. Но немогла же она бросить все и уехать обратно в Нью-Йорк, не выполнив задания!..

Пол понял ее без слов.

— Я постараюсь держаться от тебя как можнодальше, — пообещал он, однако обоим было ясно, что это вряд лиосуществимо. В госпитале люди работали тесной, сплоченной группой; единственнойвозможностью уединиться было не вылезать из собственной палатки, но оба они немогли себе этого позволить.

— Спасибо, — неуверенно поблагодарилаГлэдис. — Я тоже постараюсь пореже попадаться тебе на глаза.

С этими словами она встала и поставила недопитый кофе наподнос, собираясь уйти. Пол следил за ней тоскующим взглядом. На лице его былонаписано страдание. Глэдис захотелось спросить, как ему спится, но онасдержалась. С ее стороны это было бы просто подло. Для нее самой ночи уже давнопревратились в нескончаемую череду кошмаров, лейтмотивом которых было лицо Полав тот последний вечер. Он качал головой и говорил: «А сейчас ты должна уйти», иГлэдис плакала во сне.

— Как ты поживаешь? — спросил он негромко, когдаГлэдис повернулась, чтобы выйти из палатки.

— А ты как думаешь?..

Пол кивнул, продолжая пристально рассматривать ее лицо. Оноизменилось, но он никак не мог понять, в чем дело. И только когда Глэдис ужешагнула к выходу из палатки, он сообразил, что на виске у нее появился шрам,которого раньше не было. Пол хотел окликнуть ее, спросить, откуда он у нее, нопромедлил, а когда решился, Глэдис уже не было в столовой.

— Эй, Пол, ты будешь есть? — окликнул его Тони.

— Да, уже иду, — ответил Пол, но не двинулся сместа. В его сердце как будто вонзился острый нож. Боль была почти физической,и он непроизвольно схватился за грудь. Раньше такое случалось с ним каждый раз,когда он вспоминал Седину, но сейчас она была ни при чем. Виновата быланеожиданная встреча с Глэдис, разбудившая в душе Пола все чувства, которые он кней испытывал.

Чувства, о которых он всеми силами старался забыть…

На протяжении следующих трех дней Глэдис и Пол делали все,что только было в их силах, чтобы не встречаться, однако результат былпрактически нулевым. Они сталкивались друг с другом то в лагере, то вгоспитале, то на площадке, где стояли машины. Правда, они почти неразговаривали, однако от этого им было не легче — каждый слишком островоспринимал присутствие другого и испытывал неловкость, смешанную с болью.

Вечером третьего дня, когда Глэдис сидела в столовой иужинала. Пол сел с ней рядом.

— Ну что, ничего у нас не получается? — спросил оннегромко, чтобы не услышал никто из сидящих за столом. В голосе его звучалоотчаяние. Пол уехал бы, если бы мог. Но кто за него сделает его работу?Репортаж Глэдис должен был послужить более широкой известности этого места.Тогда госпиталю помогут.

Иными словами, ни он, ни она не могли бросить все и уехать,как бы им этого ни хотелось. Оставалось только стиснуть зубы и терпеть. Полбуквально физически ощущал, как сердце его начинает рваться на части, стоит емутолько увидеть Глэдис или хотя бы просто услышать ее голос.

А это происходило достаточно часто. Глэдис очень хотелосьпоскорее закончить работу. С самого утра она то беседовала с медсестрами, тофотографировала детей в палатах, то снимала африканскую природу и лагерь. Онаказалась очень занятой, но стоило Полу оказаться поблизости, как их взглядынепременно встречались, и тогда его словно опаляло огнем. В ее глазах былостолько боли, столько затаенного страдания, что Пол принимался лихорадочноизобретать какие-то предлоги, которые позволили бы ему уехать. Но придумать онничего не мог. Они продолжали встречаться по десять раз на дню и страдать отэтого.

— К сожалению, — ответила Глэдис сдержанно. Полостро ощутил, как глубоко он ее ранил. Ее, прекрасную и нежную, пришедшую емуна помощь, когда ему было трудно, со всей своей самоотверженностью и любовью.

А Глэдис уже отвернулась, чтобы он не замечал, как сильнодрожат ее губы. В тот самый миг, когда она увидела его в столовой, чувстваожили в ее душе с новой силой. Глэдис было ясно: это уже навсегда, и ничегоподелать с собой она не сможет. Пол был ее единственной настоящей любовью,забыть которую Глэдис не сумела бы, проживи она хоть тысячу лет.

Между тем ужин закончился, столовая опустела, и они осталисьвдвоем. Глэдис по-прежнему не смотрела на него, и Пол неловко заерзал на стуле.

— Можно я задам тебе один вопрос? — спросил он.

— Какой?

— Откуда у тебя этот шрам? Раньше его не было…

Теперь, вблизи, Пол рассмотрел его как следует. Шрам былочень длинный и явно недавний. Часть его скрывали волосы — ее чудесные, золотыеволосы цвета спелой пшеницы. Кроме того, как-то утром Пол видел Глэдисвыходящей из своей палатки с ортопедическим корсетом на шее. (Она надевала егоиногда, если начинали болеть позвонки.) — Что с тобой случилось, Глэдис? —Пол хотел коснуться шрама пальцами, но Глэдис отпрянула.

— Это дуэльный шрам, — сказала она, попытавшисьобратить все в шутку, но Пол не улыбнулся. Он продолжал выжидательно смотретьна нее, и Глэдис неохотно сказала:

— Я попала в аварию.

— Когда? — Пол хотел знать точно. Все дурныепредчувствия, которые он испытывал в тот день, вдруг ожили в нем. — Когда,Глэдис?!

— Довольно давно, — уклончиво ответила она, но Полпонял.

— Это было… тогда? — спросил он, чувствуя, как унего кружится голова, а к горлу подкатывает тошнота. Если бы он не сидел, астоял, то, наверное, вынужден был бы схватиться за стол, чтобы не упасть.

— Да, в тот день, — неохотно подтвердила Глэдис.

— Когда ты… возвращалась?

— Да.

— О боже!.. — Пол в отчаянии и ужасе схватился заголову. — Я не должен был разрешать тебе садиться за руль в такомсостоянии. Я должен был настоять! У меня было предчувствие, ноя…

— У меня тоже, — ответила Глэдис, думая о том, чтоон с ней сделал. Она могла погибнуть. Она чуть не погибла, но ей повезло.

Или скорее не повезло?

— Ты сильно разбилась?

— Достаточно сильно.