И в сотый раз я поднимусь - Галина Артемьева

– Да-а-а, слов нет. Ты, Александра – сила. Ну, что ж, ходи нетраханая, коли так.

– Спасибо, что позвонил, вспомнил, – саркастично попрощалась Саша.

– А я и не забывал. Тебя забудешь, – с уважением произнес на прощанье друг семьи.

Ну, и разговорчик! Саша была оскорблена. Бедная Марьяшка, которая «святое» для этого барана. Вот найдет он себе продажную телку для «радости», а потом начнется перетягивание каната: что сильнее – «святое» или «радость». Тьфу.

А с другой стороны, Саша вдруг вспомнила, что никакая она не тягловая лошадь, а женщина. И женщине этой льстило – да-да, что уж себе врать-то, – ужасно льстило, что кто-то о ней помнит и думает как о радости.

Радости пора бы уже было и наступить. По ее дороге жизни: вверх-вниз, они все-таки довольно долго находились в слишком большом провале. С другой же стороны, на дне почему-то не так страшно. Это когда еще усатый Буревестник заметил. На дне люди или пропадают совсем, или обретают практически полную (из всех возможных для человека) свободу. Терять-то нечего! А жизнь… Пока живешь – жив. Потом – все другое. Там и страхи другие, и достижения. Что об этом думать?

Саша, раздумывая об этом, написала:

Не надо страха —

В жизни смерти нет:

Они всегда стоят спиной друг к другу,

Поддерживая, но в глаза не глядя

Одна другой.

Для жизни смерть – забава, избавленье:

Последний выход…

Может, не последний?

И что за той решающей чертой?

…И грезятся волшебные чертоги,

И столп огня,

И свод небес лазурный…

И хочется туда взглянуть, и страшно:

А вдруг и правда нет у смерти глаз?

Для смерти жизнь – загадка, безделушка,

Забавная игрушка заводная,

Которую так сладко разломать,

Но стоит ли спешить и суетиться,

Передвигать заветную черту?

Пускай искрится, радуется, жжется,

Пока сама со смертью не смирится,

Пока сама черту не переступит.

Так она для себя решила. Будет радоваться, раз жива. И рядом дорогие люди, которым просто положено получать витамин радости.

Одного Саша не учитывала: смерть часто не желает принимать в свои объятья живых, чей черед не приблизился. Но всегда найдутся среди живых темные люди, получающие зловонное удовольствие от мучений и страха тех, кому положено жить по всем законам, кроме законов этих, темных, наслаждающихся болью и безысходностью.

И чаще всего чужие жизни ломает не смерть. Ей-то что. Она не торопится.

Чужими жизнями забавляются те, кому нет дороги в жизнь вечную. Чьи души мертвы. И душегубствуют, терзают они тех, кто попался в западню, в надежде перехватить себе душу живую.

Надежды эти напрасны.

Однако страданий на земле меньше не становится.

Может, иногда не стоит и выкарабкиваться со дна пропасти? Жив – и копошись там.

А то, забравшись на очередную вершину, скатишься в следующий раз так, что и костей не соберешь?

Так думать нельзя. Надо идти. Без страха.

И – к радости!

Жизнь восстанавливала свои очертания. Близнецы поступили в университет. Подрабатывали в газетах, писали статьи, репортажи. Стало спокойнее, что эти, если что, не пропадут, да и младшему помогут.

Саша вновь работала до умопомрачения. В тридцать семь лет (время беззаботной молодости на Западе) она была твердо уверена, что личная жизнь ее – дело прошлое. Она даже не горевала по этому поводу: не было времени. Подводя итоги своей уже состоявшейся жизни, она жалела, что не родила больше детей. Но по нынешним временам об этом не могло идти и речи. В такой мир она ребенка выпускать бы не стала. Главное, чтоб эти, доверчиво ею рожденные, не сбились с пути.

Были ли у нее собственные желания, не связанные с «одеть, накормить, выучить, вымолить чистый путь»? Что-то для себя лично?

Как-то, бродя в одиночестве по осеннему парку среди падающих кленовых листьев, Саша определила свою заветную мечту: она хотела путешествовать. Объездить как можно больше стран. Она честно подсчитала свои возможности и решила, что вполне сможет себе позволить вылетать раз в полгода дней на семь-восемь в долгожданные путешествия. Вернувшись с прогулки домой, она нашла на антресолях карту мира, главную спутницу своего детства, и повесила ее на стену. Составила список самых первоочередных стран. Посчитала, что если ей суждено прожить еще лет тридцать, то, следуя своему графику, она увидит шестьдесят разных стран.

Разве это плохая цель жизни? По ее расчетам получалось, что она даже сможет брать с собой кого-то из детей.

Она немедленно собрала нужные бумаги, чтобы оформить загранпаспорта всему своему семейству.

Видимо, цель она определила правильную, потому что все получалось с легкостью.

Они слетали с Мишкой в Испанию на целых две недели! На карте появился первый флажок.

Потом побывали в Турции. Именно в Турции произошло незаметное для окружающих, но очень важное для Саши событие. Сродни тому, что случилось с ней когда-то в горах Кавказа. Тогда она бесстрашно скатывалась на лыжах с гор, забыв не только о страхе, но и о возможности его как такового. Позже, когда родились дети, страх ее обрел иные очертания: она боялась за себя из-за них, потому что была им необходима.

А в Турции Саша научилась плавать. Да-да! Она не умела держаться на воде до той поры, испытывая перед глубиной некий мистический ужас. Любила воду, но чтобы оторвать ноги от дна – нет, ни за что. Приняв решение жить по-новому, обозначив для себя путешествия как главную цель, она убедилась в правильности выбора, получив поощрительный подарок судьбы в виде исчезновения глупого мешающего страха. Все оказалось просто: вошла в лазурную ласковую морскую воду, доверилась ей, ноги оторвались от дна – и ничего не случилось. Вернее, как раз-таки и случилось: поплыла.

Похвасталась Мишке:

– Смотри, плыву!

Сын строго проверил и подтвердил:

– Плывешь, мам, правда – плывешь!

И сразу отчего-то уверилась Саша, что все в ее жизни скоро переменится. Как когда-то давно. Это же был знак. К чему-то подталкивало ее небо. И море.

Следующим пунктом стал Лондон. Саша не верила своим глазам, просыпаясь утром и глядя из окна гостиницы на бархатный зеленый газон и бегающих по нему толстых лондонских белок. Сбылось! Причем то, о чем она даже мечтать не смела!

Домой она возвращалась новым человеком, уверенная, что все самое интересное у нее еще впереди. Она очень торопилась к своим, встречающим ее в аэропорту, ей не терпелось скорее подарить им все, что она с любовью выбирала в Лондоне, и начать делиться впечатлениями.