О чем молчат твои киты - Александр Викторович Тюжин

в жизни надо все пробовать, иначе зачем мы вообще здесь. Но потом я вспомнил Валеру с этим его «как в мотивирующих книгах» и не стал ничего отправлять. Кто я, чтобы поучать. Не Ганди же. Боишься – не прыгай.

Зато смс начали приходить одна за одной. В это даже трудно было поверить. Удивительно, насколько отзывчивыми могут быть люди.

Через двадцать минут на карте было уже больше пяти тысяч, а еще через полчаса – все пятнадцать.

«Ограбь банк».

Не нужно никого грабить. Все добровольно расстаются с денежками. Надо только грамотно попросить.

Вовка написал:

«А фотки есть? У меня инет слабый, не грузит видео».

Вовка. Сто лет с ним не виделись. Как он, так же бухает, закусывая огурцами? Наверняка, как и все, женился, стал отцом, отрастил себе пузо, ездит на «ларгусе» или на «калине», расплачивается за кредит, матерится, что денег постоянно не хватает, и какой тут к чертям второй ребенок, когда одного-то не в силах поднять. Хотя за второго дадут материнский капитал, а значит, можно будет начать потихоньку строиться, глядишь, лет через семь и переехать сможет. Сын к тому времени подрастет, останется только посадить дерево, и жизнь, можно сказать, состоялась. Вот только сейчас надо на всем по максимуму экономить. Поэтому даже инет должен быть плохой, но дешевый, самый дешевый из всех возможных интернетов на свете.

«Вован, для тебя что угодно».

И выложил.

Почти сразу добавилось лайков. Значит, не зря прыгал, так и надо. Кто-то даже репост сделал.

Кто-то предложил завести страничку в инстаграм. Хорошее предложение. Почему нет?

И вот я уже подробно ищу информацию о том, как зарегистрироваться в инстаграм,

скачиваю приложение,

завожу аккаунт «раку по жопке»,

добавляю фотки из Пирогово,

парочку удаляю,

подумав, добавляю вновь,

кидаю ссылку в группу,

проверяю.

Тут же десять подписчиков.

Двадцать первый век.

И снова комментарии, лайки, слова поддержки.

Каша так и осталась нетронутой. Застыла, превратилась в настоящее месиво из грязи и известки. Такую есть – себя не уважать. А я не буду. Зачем? Теперь можно позволить себе пиццу, и не одну.

– Додо пицца, здравствуйте!

– Здрасьте, мне, пожалуйста, ассорти, самую большую и самую вкусную. Только самую-самую.

Девушка засмеялась:

– Обязательно.

– Покрошите туда всего и побольше-побольше.

– Мы всегда так и делаем. Адрес назовите.

Я назвал.

– В течение часа же?

– Да.

– Только вы, пожалуйста, поторопите их, а то очень кушать хочется.

– Непременно.

Она, что ли, со словарем синонимов там сидит? Голос был немного похож на голос Ксении Собчак. На мгновение даже показалось, что это она и есть. Быть такого, разумеется, не могло, поэтому я и решил уточнить.

– А вас как зовут?

– Светлана, а что?

Точно не Собчак. Голос от удивления подскочил вверх.

– Светлана, я очень на вас надеюсь. Побольше всего и побыстрее. Я очень, просто очень голодный.

– Я не я буду, – снова засмеялась Светлана, – глазом моргнуть не успеете, как уже будете есть нашу пиццу.

Я моргнул.

– Моргнул. Даже два раза.

Девушка снова засмеялась:

– Ждите звонка, – и повесила трубку.

Пицца – это классно. Тут же настроение поднялось. Самочувствие улучшилось. И вообще – жить здорово, не только Елене Малышевой.

Подошел к обоям, нарисовал Елену Малышеву, пожирающую пиццу.

Комменты читать не стал. Их прибавилось, но надоело. Пришла очередная смс. Кто-то целых 2 тысячи прислал. Вот спасибо. Приятно. Я уже больше, чем оператор квестов за месяц зарабатывает, получил. А вот теперь можно и «Сола» посмотреть.

Включил сериал.

Потом принесли пиццу.

Она, должен отметить, была горячая и вкусная. Пахла мясом, колбасой, грибами и помидорами. Тесто нежное, сыр тянущийся, оливки мягкие. Что может быть лучше? Вот молодцы итальянцы, казалось бы, ничего особенного, порезали все, что было в холодильнике, уложили на слой теста, засунули в духовку, и вуаля, готовить-то нечего, а какая вкуснота получилась. Ароматная, сочная, красочная. Хотя приверженцы раздельного питания наверняка с ума сходят при виде пиццы. «Это ж сколько всего за раз намешано?», «Это не блюдо, а как будто холодильник разорвало снарядом», «Как надо не уважать организм, чтобы пичкать его такой отравой, а иначе эту свалку из продуктов и не назовешь». А есть еще и веганы, которые мозг выносят, как им жалко бедных и несчастных животных, как можно есть то, у чего есть или была душа? Да вот как – молча и с аппетитом. Но нет же, они не просто сами отказались и не едят, они всех начинают обвинять в жестокости, укорять и призывать вступать в их секту. Можно подумать, у патиссона нет души? Или то, что у него рук и ног нет, значит, что он не живое существо? Не можешь двигаться, следовательно, и души у тебя нет? Что за логика? Наверняка, огурцы кричат как резаные, когда их срывают. Причем долго и истерично покрывают матом, просто делают это внутри себя, так как ртов у них, конечно же, тоже нет. А что если мы просто не слышим, что если они общаются ультразвуками, или мы просто не знаем огуречного языка? Вдруг растения общаются неведомым нам способом? Но нет, овощи и фрукты им не жалко, кусают свои бананы, даже не задумываясь о том, что он мог бы себе расти и мечтать о пяти детях и работе инженером-строителем. Мясоеды вот никого ни к чему не призывают. Они добрые, потому что сытые, потому что ценят вкус еды, а не считают ее топливом. А веганы агрессивные, потому что голодные и только и думают о том, как бы не сорваться, но мало кто может в таком признаться.

Пока думал об этих травоядных, упорол пиццу. По телу разнеслось расслабляющее тепло. Стало так хорошохорошо, но ненадолго, не успев перевариться, пицца полезла обратно.

Потом меня бросило в пот.

Участилось сердцебиение.

Я пил таблетки.

Рисовал на обоях банан, строящий дома.

Затем уснул.

Снились говорящие овощи. Огурец травил анекдоты, а свекла смеялась басом.

Проснулся.

Связался с аэроклубом «Купола», договорился насчет полета в группе.

Начал ждать неделю.

Сдавал анализы.

Виделся с Валерой и Ингой, они начали выговаривать, что не очень хорошо просить деньги на свои сомнительные желания, а я их угостил пеканбонами, сладчайшие булочки, кстати.

Потом зашел к матери, отобрал у нее две бутылки портвейна, уложил спать, читал ей Карела Чапека, ждал, пока она уснет.

Затем общался с блогершей, та предложила полететь со мною и сделать репортаж, но я отказался, во-первых, зачем мне это, буду отвлекаться, думать о том, как себя вести, и получу гораздо меньше удовольствия от полета, а