Разведчики - Вячеслав Шалыгин

– Сильно сорвался? – Филин посмотрел Гришунину в глаза.

– За Родину стало обидно, одному трусливому полковнику сопатки прочистил. – Лейтенант не отвел взгляд. – Сам тогда майором был. Полгода в штрафбате. Искупил, награды вернули, а вот звание и должность нет. Сильно тот полковник… он теперь и вовсе генерал-майор… удила закусил. А что расспрашиваешь? Не доверяешь?

– Доверяю, Игорь. Слушай атмосферу, когда мы на противника выйдем, – почти шепнул Филин. – Слушай чутко. Если что, помогай. Дело серьезное. Есть что особое в арсенале?

– Чего надо, ты скажи, найду.

– Да хоть что, лишь бы заарканить этих гадов и докторшу нашу спасти.

– Я подумаю, а пока… – Гришунин вложил ему в руку финку. – Держи, земеля. Фартовая. Все подведет, а это сработает. Ну, и я помогу.

Наши дни, Москва

Ночная Москва – это зрелище, пожалуй, еще более грандиозное, чем она же днем. Всевозможной иллюминации в ней всегда хватало, но двадцать первый век существенно изменил подходы к энергоснабжению, появилась возможность вырабатывать на порядок больше, а тратить в сто раз меньше электричества на один источник света, поэтому об экономии почти забыли. Теперь все ограничивал предел фантазии, у которой, как известно, предела нет. Иногда казалось, что ночью перемещаешься в другую реальность, вымышленный мир, где половина всего сущего соткана из разноцветных световых нитей.

Как в таком мире существовали те, кто предпочитал не шляться или ездить по ночному городу, а спать? Они просто задергивали шторы или приказывали домашним компьютерам перевести светофильтры оконных стекол в ночной режим. Очень полезная функция. Казалось, что за окнами обычная лунная ночь. Очертания домов и деревьев, некоторые из фонарей и фары редких старых машин оставались видны, а современная световая феерия отсекалась.

Похожая система применялась в новых авто. Ветровое стекло частично фильтровало свет по умолчанию, а боковые – по желанию пассажиров. «Все во имя человека, все на благо человека».

Зимин не стал отсекать лишнее. Не так уж часто он ездил по ночной Москве пассажиром и видел ее во всех красках. Да и когда в следующий раз выпадет такой шанс? И выпадет ли вообще?

К тому же, как ни странно, световая «иллюзия иного мира» помогала думать. Каким образом? Кто ж его знает? Почему лучшие статьи Леонид написал под песни ленинградской группы «Аквариум»? Наверное, они настраивали на какую-то творческую волну. Так и сейчас буйство красок стимулировало мыслительную деятельность, притормозившую было час назад.

Час назад? Зимин вернулся в реальность. За час чекисты и пассажир могли бы доехать до Лубянки, обратно и еще раз туда. Но никаких признаков, что «Чайка» подъезжает к пункту назначения, не наблюдалось. Экипаж машины откровенно дремал, контролируя арестованного скорее с помощью «чувства локтя», чем визуально.

Поскольку «Электроника» перекочевала в карман к Андрею Михайловичу, Леонид попытался найти другой источник информации. Он попробовал взглянуть через плечо водителя на центральный бортовой экран, но увидел только его краешек с эмблемой главного производителя отечественной автоэлектроники фирмы «Радиотехника».

Если вытянуть шею, удалось бы рассмотреть больше, но смысла в этом Леонид не видел. Карта маршрута на экране не высвечивалась. Вместо нее транслировалась какая-то особая картинка. Окружающий мир показывался размыто-пятнистым, наверное, курсовые видеокамеры работали совместно с тепловизором.

«Блажь какая-то. – Леонид снова уставился в окно. – Придется ориентироваться по приметам».

Сориентироваться помогла МКАД, узнаваемая в любое время суток, пусть и выглядела кольцевая сегодня непривычно. Вместо бодрых даже ночью потоков легковушек и грузовиков с фурами по ней текли от силы ручейки, а две правые полосы так и вовсе оставались почти свободными в обе стороны. Причина стала очевидна, когда «Чайка» поравнялась с длинной военной колонной. Похоже, армия тоже начала подготовку к празднованию столетия образования СССР, и военные перегоняли технику на полигоны для репетиции грандиозного парада. Или на учения? Кроме боевых машин в колоннах ехали автобусы и большие грузовики с красными крестами. Не хватало только полевых кухонь.

Зимин перевел взгляд на встречную полосу. По ней тоже шла камуфлированная колонна, только другой раскраски, «городской». Вот в ее составе имелось все.

«Интересно, а эти на какой полигон поехали? Почему в другом направлении?»

Машина свернула с кольцевой и помчалась по узкому шоссе куда-то в лес. Между деревьями то и дело мелькали строения разной этажности, иногда угадывались целые поселки, составленные из личных двухэтажек, но ясность для Зимина наступила, только когда на развилке со светофором и памятником героям Великой Отечественной «чайка» свернула налево. Путь пролегал по Рублево-Успенскому шоссе. По Ленинским местам. Барвиха, Жуковка, Горки… и снова Горки, только под номерами, вплоть до тринадцатого.

После десятых Горок Леонид перестал следить за дорогой, поскольку ориентиры исчезли. По обеим сторонам от шоссе теперь стоял сплошной хвойный лес. Темнота казалась кромешной. Что ж, наверное, при таком освещении водителю и требовались любые подсказки, в том числе и помощь тепловизора.

Куда привела темная дорога, Зимин не понял. Машина остановилась перед сдвижными воротами, которые вдруг выросли прямо на шоссе. То есть, при всей своей схожести с асфальтированным проселком, этот путь оказался тупиковым.

«Что в моей ситуации символично, – мелькнула мрачная мысль. – Хорошо хотя бы, что эта тюрьма стоит в сосновом лесу. Свежий воздух».

Ворота отъехали в сторону, и до Леонида дошло, какой они высоты. Метров в пять, не меньше. Соответственно пятиметровым оказался и забор с колючей проволокой по верхнему краю. А с наружной стороны колючка вилась еще и у земли.

Зато по другую сторону ограждения ничего необычного Зимин не разглядел. Шагов на сто от забора ничего не росло – выглядело так, словно для постройки ограждения специально вырубили просеку, но дальше вновь начинался лес. Все те же высокие сосны, между которыми прятались бревенчатые домики, выполненные в одном стиле, но разных габаритов и конфигурации.