Охота на ведьму - Астрид Фритц

– Но чешется же…

– Я сейчас из кухни уксус принесу, протру укусы. И больше не чеши их, слышишь?

Перед выходом я немного приоткрыла окно, и в лицо мне повеяло необычно теплым для этого времени года воздухом. В дверном проеме я обернулась.

– Может, позвать врачевателя?

– Да ну, брось. Лучшее лекарство – вера в Бога. Кроме того, под конец зимы у меня всегда насморк. Можно сказать, это хорошая примета – холода скоро закончатся.

На следующий день чихание и насморк действительно уменьшились, но папа все еще чувствовал слабость и жаловался на головную боль. Я вместо него отправилась с Грегором на рынок, а Мария вызвалась посидеть с будущим свекром. Я уже не знала, за кого больше волноваться – за мою подругу Эльзбет или за папу.

Стоило нам разложить товары на лотке, как до нас дошли новые тревожные вести – на берегу реки нашли сотни мертвых крыс, в садах птицы замертво падают с веток, а в квартале за дорогой к порту несколько человек при смерти. Может, все это были лишь раздутые слухи, но продавцы и покупатели на рынке только об этом и говорили. А вот Грегор и слышать такого не хотел.

– Пусть болтают, что хотят, а ты делом займись, – проворчал он, когда я испуганно спросила брата, верит ли он, что в нашем городе мор.

Прикусив губу, я стала выдавать покупателям товары, пока Грегор принимал у них деньги и подсчитывал сдачу.

Когда покупателей у нашего лотка осталось совсем мало, я отошла ненадолго к странствующему торговцу териаком[102], поставившему свой шатер неподалеку от городского архива. У него продавались разные дорогие лекарства и чудодейственные средства от падучей[103], ядов и мора. Учитывая страх горожан, сегодня торговля у него шла лучше, чем в последние недели, как я поняла по толпе людей перед его шатром. Когда мне наконец-то удалось протолкаться к столу с товарами, я смогла обменять свой пестрый, почти новый платок на лекарство, которое искала – корень мандрагоры[104]. По виду он напоминал человечка, с парой засохших листьев вместо волос. На корень было натянуто крошечное льняное платье. Говаривали, что мандрагора вырастает из семени казненных преступников и потому найти ее можно в первую очередь под виселицей. Собирать мандрагору было опасно – корень издавал человеческий крик и этим мог навлечь смерть на того, кто его выкапывал.

Лекарство я приобрела для Эльзбет. Как и все, я верила в волшебную силу этого крошечного существа. Если привязать мандрагору к телу под рубашкой, она приносила удачу и богатство; если размолоть ее корень и давать как снадобье, она помогала от бессонницы, выпадения волос и плохого зрения, выводила яд от змеиных укусов, исцеляла тяжелые раны и даже защищала от мора. Поэтому мне повезло, что я вообще успела купить это волшебное средство. Правда, доставшийся мне корешок был крошечным, но торговец заверил меня, что эта мандрагора обладает большой силой, потому что ее выкопали в полночь на Предтечи.

Со слов травницы Кети я знала, что мандрагора – одно из лучших средств против избытка черной желчи в теле: корень мандрагоры надлежит взять с собой в постель и, когда он нагреется, трижды прочесть «Аве Мария».

– Ну, где ты ходишь? – возмутился Грегор, когда я вернулась. И осекся: – А где твой платок?

Я показала ему корень.

– Это я для Эльзбет купила, от ее уныния.

Грегор прищурился.

– Ну и жалкий же корень всучил тебе этот шарлатан за твой чудесный платок. Похоже, это вообще самый обычный переступень. Отец будет рад твоей дурацкой покупке, ничего не скажешь.

– А ты ему не говори. Слушай, Грегор, я быстренько сбегаю к Эльзбет. Торговля уже пошла на спад, ты сам справишься, а я вернусь до закрытия рынка.

Не слушая его возражений, я поспешно направилась к винному рынку.

Но и сегодня Эльзбет никого не хотела видеть, даже меня, свою самую близкую подругу, поэтому мне пришлось отдать мандрагору Барбаре.

– Это вы очень хорошо придумали! – подбодрила меня служанка. – Уверена, ей поможет. И она наверняка будет рада, если вы зайдете к ней в ближайшее время.

Несмотря на ее добрые слова, я чувствовала себя разочарованной. Почему Эльзбет не хотела, чтобы я ей помогла?

Я даже подумывала, не сходить ли мне в церковь Святого Георгия, чтобы помолиться за нее, но потом решила все-таки вернуться на рынок. Грегор меня уже точно заждался. Когда торговля на рынке завершилась и мы возвращались домой с нашей тележкой, на углу Гензегэсхена нам встретился мастер Буркхард, врачеватель. Он встревоженно подошел к нам и поздоровался.

– Вы не у нас были? – спросил Грегор.

– У вас, ваша невеста за мной послала. – Врачеватель беспокойно переступил с одной ноги на другую.

– Как только вы к нам зайдете, я с вами рассчитаюсь. Какое лечение вы сочли необходимым для папы?

– Видите ли… – Буркхард запнулся. – Я… никакого лечения не назначил. К сожалению, я вынужден вызвать к вам в дом городского лекаря. Ваш отец, у него…

Мастер осекся. Еще до того, как он договорил, я поняла, что сейчас услышу, и судорожно сжала кулаки.

– Мне очень жаль, – продолжил он. – У вашего отца чума.

Селеста, февраль 1485 года

После этих чудовищных слов врачевателя начался сущий кошмар. Мы с Грегором застыли от ужаса, когда после возвращения с рынка сами увидели, насколько ухудшилось состояние нашего отца всего за несколько часов: мучительная головная боль, жар, слабость, ломота в руках и ногах не давали ему покоя. Руки дрожали так сильно, что папа не мог удержать кружку с травяным чаем.

Тем же днем к нам действительно зашел городской лекарь, Шнепфлин. В черной шапочке ученого, красовавшейся на редких волосах, и в длинных темных одеяниях он выглядел очень внушительно. Как и полагалось в таких случаях, его сопровождал мастер-врачеватель Оберрайнер, и они вместе приступили к осмотру нашего отца. Точнее, мне пришлось отбросить одеяло на постели папы, а лекарь и врачеватель дважды обошли кровать, присматриваясь к телу больного с надлежащего расстояния. Отец равнодушно наблюдал за ними, глаза у него остекленели. Я же тем временем прислонилась к стене рядом с Грегором, чувствуя, как бешено стучит у меня сердце. Неужели и папа скоро умрет? Вначале мама, а потом полгода спустя и папа? Мне представилось, как смерть уже протянула к нему свою костлявую руку.