Летние истории - Миэко Каваками

12:30 Операция 13:30 Отдых 14:00 Вот и все! Можно отправляться за покупками!

То есть при желании уложиться в один день вполне реально… Я захлопнула телефон и отложила в сторону.

По телевизору шла юмористическая викторина с участием звезд. В студии все сверкало и переливалось, то и дело на экране появлялись титры с самыми эффектными высказываниями. Удивительно, но, несмотря на громкость, убавленную почти до нуля, я будто всем телом чувствовала эту какофонию из голосов и аплодисментов. Мидорико так и сидела истуканом, насупив брови.

— Мидорико, дорогая, — обратилась я к ней, — ты сейчас, наверное, прокручиваешь в голове всякие ужасы.

Девочка подняла голову, взглянула на меня.

— Но беспокоиться не о чем, я тебе точно говорю, — улыбнулась я. — И вообще, никогда не бывает того, что ты себе вообразил. Это называется «сглазить». Когда ты представляешь себе какой-нибудь вариант развития событий, неважно, хороший или плохой, это как бы мешает ему воплотиться в жизнь. Я этот закон уже давно заметила, и он меня ни разу не подвел. Просто жизнь не любит следовать нашим ожиданиям. Например… — Я откашлялась: — Ну, например, землетрясение. Не бывает такого, чтобы кто-то подумал: «Вот сейчас произойдет землетрясение» — и сразу началась тряска. Нет, землетрясение подгадывает момент, пока никто, ни один человек на земле не будет о нем думать, и вот тогда уже случается, вопреки всем нашим ожиданиям.

Мидорико слушала меня с недоверием.

— Смотри, вот сейчас никакого землетрясения не происходит. Это потому, что как минимум мы с тобой о нем разговариваем, а может, и кто-нибудь еще, просто мы не знаем, — продолжала я. — Конечно, невозможно доказать, что землетрясение начинается тогда, когда о нем не думает абсолютно никто. Для этого пришлось бы прочитать мысли всего человечества. Но ведь доказательств обратного тоже нет. Не исключено, что каждый человек может своими ожиданиями немножко сглазить происходящее в мире…

Мидорико задумалась. Слово «сглазить» вдруг показалось мне недостаточно точным, и я решила посмотреть в словаре. Увидев, как я встаю, Мидорико задрожала всем телом, снова вскочила, так же как в прошлый раз, и крепко уцепилась за край моей футболки.

— Ты чего?! Я никуда не ухожу! Не надо так, а то меня удар хватит, — рассмеялась я.

Вынув электронный словарь из ящика стола, я уселась обратно и нажала на кнопку. Несколько лет назад я очень удачно выиграла этот словарь в лотерею на местной торговой улочке. Функции подсветки экрана у него не было, но в остальном это оказалась довольно удобная штука.

По слову «сглазить» словарь выдал мне длинное определение. К нашему контексту максимально, хоть и не совсем точно, подходил пункт второй:

2. Похвалами, предсказанием чего-н. хорошего накликать плохое. Повлиять на судьбу в негативную сторону.

Тогда я набрала в поиске слово «судьба». С ней, видимо, все обстояло еще сложнее. Экран словно затянуло черными тучами — сверху донизу его покрыли иероглифы. Слегка сощурившись, чтобы разглядеть в этом частоколе из черточек слова, я прочла Мидорико определение «судьбы», а потом определение «кармы». В нем говорилось, что у всего происходящего есть свои причины — внутренние и внешние. Слушая меня, девочка несколько раз кивнула. Потом словно бы задумалась, взяла у меня словарь и застучала по клавишам сама. Сначала она прилипла к экрану и, едва пробежав взглядом одно определение, тут же вводила новое слово. Но вскоре подняла голову и в изумлении захлопала глазами. Мне показалось, что девочка сейчас облекает бродящие в голове мысли в слова, а потом проверяет каждое — действительно ли оно подходит. Видимо, это привело к какому-то неожиданному открытию, потому что она распахнула глаза еще шире и вновь уставилась на экран.

— Что случилось? — спросила я.

Племянница замотала головой, но выглядела необычно возбужденной. Я забрала у нее словарь и тоже стала вбивать туда разные слова.

— Ой, а иероглиф «карма» похож на «зелень», как в твоем имени[5]. Давай посмотрим… А, про карму мы уже читали. Тогда лучше зелень… О, тут рядом «злоба». Даже очертания выглядят пугающе, бр-р-р. А тем более «ненависть»… Вот, кстати, пример — «убийство на почве ненависти». Ну да, бывает такое. Убийства вообще происходят сплошь и рядом. Каждый день… Наверное, и сейчас, в этот самый момент где-то кого-то убивают… Кстати, Мидорико, а ты знала, что, если один человек другого зарезал, важно, как убийца держал нож? Ну, в смысле, вниз лезвием или вверх. Так определяют, имел ли он намерение убивать свою жертву или так получилось нечаянно. Это даже на решение суда может повлиять! Например, один мой знакомый… — Я запнулась, разговор явно ушел не в ту степь и грозил уйти еще дальше.

Я решила, что лучше вернуться к словарю, и предложила Мидорико вместе поискать какие-нибудь еще более жуткие слова.

«Бойня», «ад», «ужас», «мрак»… выуживание из словаря все новых и новых зловещих слов настолько нас увлекло, что вскоре мы уже сидели почти вплотную друг к другу, то и дело соприкасаясь головами над словарем.

— Итак, следующее слово… хотя знаешь, это все так странно. В этот самый момент ведь и правда кого-то убивают. И не просто убивают, а, например, пытают… ну там, четвертуют или выкалывают глаза. Это не выдумки. Прямо сейчас, на этой самой планете множество людей испытывает безумную боль… Но есть ли вообще такая боль, такой вид страдания, которого сейчас точно никто не испытывает? Кто-то горит заживо. Кому-то вырывают все зубы, один за другим. А что насчет пытки щекоткой? Да даже если не щекотать, наверняка есть вещества, вызывающие неконтролируемый смех. Например, ядовитые грибы, от которых человек начинает смеяться, никак не может остановиться и в конце концов падает замертво. Умереть от смеха… мне кажется, это вообще самая ужасная смерть. В кошмарном сне не приснится. Или вот еще…

Я была готова и дальше предаваться подобным размышлениям вслух, но Мидорико, замотав головой, положила этому конец.

— Ты права, — пробормотала я.

Мы снова склонились к словарю, когда квартиру сотряс оглушительный грохот, как будто сверху на мой дом упал как минимум еще такой же. Это был, пожалуй, самый жуткий момент того жуткого вечера — мы с Мидорико буквально взлетели со своих мест. На всякий случай схватившись за руки, мы обернулись к двери.

Там, за темной полоской кухни, в дверном проеме стояла Макико. Сероватые лучи люминесцентных ламп из общего лестничного холла эффектно подсвечивали ее силуэт.

Против света лица ее не было видно, но