Химера, или Дитя двух отцов - Татьяна Михаль

Но сейчас, меня словно накрыло осознанием — а ведь Марина меня предала… Втоптала в грязь нашу дружбу, уничтожила её, как самый настоящий мусор.

Я её любила, уважала, ценила, всегда готова была прийти на помощь, подставить плечо… а она в знак благодарности и любви рвёт нашу дружбу в клочья и втаптывает в грязь.

Сейчас, уже неважно, что её подстава обернулась для меня не неприятностью, а откровением, но сам её поступок и поведение, точнее, её полное исчезновение из моей жизни до сегодняшнего дня, вызвало во мне один единственный вопрос: за что?

Она пришла сегодня просить прощения, но на её лице не было раскаяния. Марину я знаю давно и вижу её насквозь — ей было что-то нужно от меня… но это было не прощение.

Я однозначно буду жить дальше, улыбаться и дарить радость окружающим, дорожить людьми которые рядом, которые любят меня, а её… Марину я буду всегда благодарить и воспринимать нашу с ней «дружбу» как бесценный опыт и урок.

Марина своим поступком доказала то, что никогда не любила меня, даже не просто не любила, а скорее, ненавидела и всегда лицемерила. Жаль… Она была мне как сестра, пусть и не по крови…

Я благодарна судьбе, что Марина была в моей жизни, значит, так надо было…

Отпускаю тебя, Марина, и забываю…

Теперь, ты для меня навсегда чужой и незнакомый человек.

* * *

Виктория

— Слушай, Тарас, я не уверена… — сказала ему негромко, чтобы Игнат не услышал. — Он может не справиться…

— Если я справился, то и Шахов сможет, — настаивал Тарас. — Вика, но право же, пора тебе прекращать так трястись над Катей. Всё будет хорошо. Тем более, ты оставила такой список, что можно делать, а что нельзя. Игнат не ребёнок, он справится.

— Один большой ребёнок будет присматривать за маленьким, — пробормотала я. — Знаешь, меня это не успокаивает…

— Так, хватит. Всё будет прекрасно. Смотри, как они здорово уже ладят.

Мы посмотрели в небольшую дверную щелку. Игнат на пару с Катюшей вскрывал упаковки с новых игрушек, что мы вчера купили и с тех, что он сегодня привёз. Оба были очень сосредоточены на своём занятии, даже Раф помогал — рвал зубами какую-то коробку.

Я вздохнула, и долгим взглядом посмотрев на Тараса, сказала:

— Максимум на полтора часа. Не дольше, Тарас.

Он кивнул.

— Договорились.

А мне было страшно.

«Чёрт, чёрт, чёрт…»

Но я отмахивалась и говорила себе, что должна доверять этим мужчинам. Уж кто-кто, но эти двое точно Кате не навредят и с ним и она в полной безопасности.

Немного успокоив себя, я улыбнулась и спросила:

— Ну что, тогда, ты уезжаешь первый, как договаривались? Встречаемся в ресторане?

— Да, я уезжаю первый, но буду ждать твою машину на углу следующей улицы. Хочу, чтобы в ресторан мы вошли как пара…

— Тарас… — начала я, но он приложил палец к моим губам и покачал головой.

— Ничего не говори. Просто доверься мне.

— Ты уже это говорил, — вздохнула я.

— И ещё ни один раз скажу, пока ты не поймёшь это. Всё. Пойдём.

Тарас, проходя мимо Игната с Катюшей, подхватил мою принцессу на руки и закружил. Малышка счастливо запищала и рассмеялась.

Он вернул её назад и поцеловал в макушку.

Девочка потянулась к нему ручками, желая ещё раз так полетать, но Тарас сказал:

— Прости, котёнок, но мне пора. Игнат тебя покатает, смотри, какой он здоровый. Ты можешь даже на него взобраться и попрыгать…

— Очень смешно, — пробубнил Игнат.

Тарас фыркнул и, подмигнув мне, ушёл.

Стоило двери за ним закрыться, как Игнат тут же оказался рядом со мной. Его руки опустились мне на талию, а губы потянулись к моим губам в поцелуе…

Едва успела увернуться и произнесла виновато:

— Мне тоже пора… Игнат, прошу тебя, внимательно следи за Катей… Я вернусь… скоро вернусь…

Мне было стыдно перед ним и неловко, ведь, получается, я обманываю его и пользуюсь им…

«Блин. Как погано-то!»

Нужно обязательно поговорить и признаться, что мои отношения с Тарасом перешли, вроде как, на новый уровень.

«Но ты давала обещание и надежду, что попробуешь не только с Тарасом, но и с Игнатом!» — возмутился мой внутренний голос. — «Вдруг, Игнат — твоя судьба?! Если не дашь ему и себе шанс, то так и не узнаешь…»

— Не беги от меня, Вика… — произнёс он очень грустным голосом. — Не представляешь, как я скучаю по тебе и нашей дочери. Каждый день для меня подобен пытке. Ведь я знаю, что ты с ним, а не со мной… Я дни, часы и минуты считаю, когда закончится его время…

— Игнат, не надо… Ты мне сердце рвёшь своими словами, — сказала, чувствуя в горле тугой комок из слёз.

— Тогда скажи ему, что всё. Скажи, что он не твой мужчина! — зашептал он горячо, снова прижимая меня к себе и зарываясь лицом в мои волосы. — Ты же знаешь, что я и есть тот, кто нужен.

— Хватит! — рассердилась я на него, на себя и на Тараса. — Мы договорились, Игнат. А уговор дороже денег. Всё, мне пора.

И я пошла переодеваться в нарядное платье.

* * *

Тарас

«Вика неотразима. Царица. Богиня», — подумал я восторженно, глядя на любимую женщину, когда она снимала пальто.

Невысокая, стройная и удивительно женственная. В мягком, приглушенном свете её светлые волосы казались золотистыми, её глаза лучились, и она двигалась с грацией танцовщицы. Я отметил, что был не единственным мужчиной, смотревшим на неё: многие мужчины поворачивались нам вслед, глядя на Вику с явным желанием и восхищение; а женщины глядели на неё с завистью и не скрывали этого.

На Вике было бархатное платье-футляр красивого винного цвета с длинными рукавами, обтягивающим лифом и открытой спиной.

— Ты выглядишь просто великолепно, Вика, — сказал я, ничуть не лукавя, пододвигая своей красавице стул и не сводя с неё взгляда.

— Спасибо, Тарас, — просто ответила она, зная, что я прав.

Вика явно нервничала и переживала, как там Катюша. Я видел это, но хотел её всё же отвлечь от ежедневных домашних забот.

Мы сделали заказ, потом официант разлил по бокалам сухое красное вино и я, взяв Вику за руку, легонько сжал её тонкие пальчики и сказал:

— Вика, любимая моя, не волнуйся. Расслабься, всё хорошо.

Она слабо улыбнулась и хотела что-то сказать, но, вдруг, передумала.

— Я постараюсь… — произнесла она.

— Ты хотела что-то сказать другое, — сказал и заметил, как она немного вздрогнула. Я прав. Что-то волновало её. И причина была не в ребёнке.