Артиллерист: Назад в СССР - Павел Ларин

в две дырки своего носа. И все-таки…Где я видел блаженного Олега? Память, сука, молчит и все тут. Но с каждым днем эта уверенность только крепла. Я знаю Исаева. Того, каким он будет через сорок с хвостиком лет.

Исаев посмотрел на меня грустным взглядом, а потом отошел в сторону. Мы собирались на очередное построение.

Уже тогда мне надо было обратить внимание на его заскоки. Но я подумал, ничего страшного, пройдёт. Просто депрессует пацан.

Воскресным ранним утром нас подняли на утреннюю зарядку. Началось все с любимого бега. Строем, заданным ритмом сержанта.

Вообще, хочу сказать, изнурительные утренние пробежки, не закалили мой характер и не вызвали любовь к бегу. Совсем наоборот. Бесили и напрягали. По тому, как бежали остальные сослуживцы, я вполне понимал, не только у меня столь категоричное мнение и неприязнь к данному виду физических упражнений.

Все просто, на самом деле. Каждый знал, что в процессе бега, услышит о себе, какое он чмо. Еще будет помощь сержанта, чтоб мы двигались быстрее, в виде пинков под зад и ударов в спину.

В этот день все было точно так же. То есть, как всегда. Мы добежали до спортгородка. Легкие усердно пытались вылезти наружу через рот. Одышка была зверской. Этот отряд идейных активистов, в лице сержантов, задолбал уже всех. Тем более, комроты появлялся сейчас реже. Активность Лиманова пошла на новый виток.

— Товарищ сержант, скажите пожалуйста, неужели нельзя, как-то плавно, поступенчато переходить к нагрузкам?

Услышав голос Исаева, а тем более его вопрос, я сразу догадался, сейчас нам будет и плавно, и поступенчато.

— Я не понял, это кто заговорил? — Сержант принялся крутить головой, как петух в курятнике. Типа, ищет источник звука. Тоже, блин, актер погорелого театра. Разыгрывает из себя придурка. А чего там разыгрывать, если придурок и есть. По жизни.

— Рядовой Исаев. — Невозмутимо ответил блаженный Олег.

— Тебе что, Исаев, мало было в тот раз? Еще хочешь, чтобы я тебя прокачал?

— Никак нет. Просто задаю вопрос.

— Чет ты мне с Соколовом не нравишься в последнее время…

Я чуть не выматерился от неожиданности. Соколов каким тут опять боком? Вообще стоял, никого не трогал. Что за гадство?!

— Просто хотел спросить, возможно ли планомерно подходить к бегу, а не до такой степени рьяно, чтобы нас пинали и толкали в спину. Какие-то неуставные отношения получаются. — Продолжал рыть яму себе, а заодно, как выяснилось, и мне, блаженный Олег.

— Что ты сказал? Неуставные? То есть ты хочешь, чтобы к тебе по уставу относились? — Сержант Лиманов так обрадовался, словно ему премию выдали. За особо проявленное мудачество.

— А почему бы и нет? Не думаю, что там написано, будто нужно пинками гнать молодых, необученных к физо, солдат. — Исаев либо вообще потерял чувство самосохранения, либо решил идти напролом. Что, в принципе, одно и то же.

— Ну, раз, так, то я тебя понял. Хорошо, будь по твоему. Ты захотел по уставу, значит так и будет. Думаю, твой дружок Соколов в этом тебя поддержит. Вы же у нас теперь «с Тамарой ходим парой». После завтрака начнем.

Вот, что значит коллективная ответственность, подумал я. Слово не сказал, а за меня уже все решили. Хотя, чему удивляться. Нам сразу, с первых дней говорили, в армии думать не нужно, за вас уже все продумали.

Насколько мне было известно, да и как предупреждали на КМБ, упоминая дисбат, уставщина гораздо жестче дедовщины. Есть подозрение, зря Исаев вздумал показать свой характер. Он у него как-то очень не вовремя просыпается. Прямо Родион Раскольников, етить твою за ногу. Никак не определится, кто он. Тварь дрожащая или право имеющий.

Завтрак пролетел, как одна секунда. А вот уже в расположении, Лиманов решил не тратить слова впустую и наглядно пояснить Исаеву, как сильно тот неправ. Он вызвал нас обоих, естественно, куда же без меня, выдал нам по бронежилету и посадил на стулья.

— Соколов, твой друг Исаев изъявил желание жить по уставу. — Начал сержант издалека.

Говорю же, идиот. Если что, я стоял неподалёку и, естественно, отчетливо слышал каждое слово, сказанное блаженным Олегом. Как и все остальные, впрочем.

— Я это уже понял утром.

— Ты, как боевой товарищ, просто не имеешь права бросить его. Вы у меня вместе теперь будете проходить все тяготы и лишения службы. Это ясно?

— Так точно. — Отвечаю, а сам думаю, ну, что, млять, еще?!

— Начнем мы с вами вот с чего. Чтоб жить по уставу, нужно знать устав. К его изучению мы сейчас приступим. Одеть бронежилеты и сесть на стул.

Мы выполнили приказ. Для чего нам нужны были броники я еще не знал, но понимал, наверняка это все не просто так.

— Я читаю, а вы повторяете за мной. В любой момент останавливаюсь и спрашиваю по очереди одного из вас, что вы запомнили. А чтобы вам лучше запомнилось, я вынимаю из-под вас стулья, но вы остаетесь сидеть, так же, как и сидели.

— Товарищ сержант — Тут уж я не выдержал. — Как мы будем сидеть? Без стульев.

— Легко и просто Соколов. Вы же должны преодолевать трудности по службе. Вот — первая из них.

Он вытащил из-под нас стулья и мы остались в такой же позе, будто сидим, да еще и в бронежилетах. Ноги затекли в секунду. А этот довольный своей фантазией придурок принялся читать. Мы, как провинившиеся двоечники, повторяли за ним. Спустя минуту он спросил.

— Исаев, что ты запомнил? Говори.

— Ммм… А можно повторить еще раз. — С каменным лицом выдал блаженный Олег.

— Конечно, можно. Я ведь должен вас учить. Это моя обязанность. Вижу запоминаете вы плохо, сейчас помогу.

Сержант дал нам под жопу опять два стула и вышел. Я обрадовался, подумал, все, закончился цирк. Но не тут-то было. Лиманов принес нам еще два бронежилета.

— Так, товарищи солдаты, одеваем сверху и продолжаем обучение. — Улыбка Лимонова выходила за пределы его лица.

Как же мне хотелось послать его на хер, развернуться и уйти хлопнув дверью. Жаль, невозможно. В итоге мы надели броню и сели на стул. Я тихонько сказал бледному Исаеву.

— Как тебе, нравится жить по уставу?

— Мне вообще тут жить никак не нравиться. Сплошной дебилизм. — Ответил он, не поворачивая головы.

— Так! Отставить разговоры! Продолжаем обучение, товарищи солдаты. А стулья я забираю, чтобы они не мешали работать голове.

— Твою ж мать! Нахер мне все надо! — В порыве злости я сказал это вслух.

— Что такое, Соколов? — Сержант тут же оказался рядом, по-доброму, заботливо, заглядывая мне в глаза.