Жертвы - Джонатан Келлерман

– Вот как, говорят? Ну да, хотела бы я сказать, что это не так, но… О-хо-хо, придержите-ка катафалк. Здесь сказано, что мы пытались снять отпечатки, но не смогли, потому что подушечки пальцев стерты.

– Стерты чем?

– Не сказано. Но такое случается чаще, чем вы думаете. Моя мать – ей восьмой десяток, и она любит путешествовать – пыталась получить карточку «Глобал Энтри» для облегченного паспортного контроля, но им не удалось снять у нее сносные отпечатки пальцев, так что по прилете ей приходится стоять в очереди. А все потому, что у пожилых людей отпечатки стираются. Бывает такое и у людей, ведущих тяжелый образ жизни, много времени проводящих на открытом воздухе, как ваша жертва. И музыканты – например, гитаристы, – у них наблюдается похожее. С компьютерными сканами получается хуже; вручную, когда пальцы обмакивают в чернила, выходит лучше, но в случае с женщиной в Санта-Монике это, очевидно, не помогло. Теперь, когда у меня есть ее имя, можно отступить, начать с отпечатков в файле и посмотреть, найдет ли компьютер какие-то точки совпадения. Если получится, я позвоню вам, а еще лучше скажу Стёрджису. Пока, доктор.

– Еще один вопрос. Кто в полиции Санта-Моники ведет это дело?

– Здесь сказано, детектив О. Барриос.

– Телефон есть?

Шишик продиктовала номер.

– Спасибо.

– Это и в моих интересах, – сказала она. – Терпеть не могу посылать в крематорий Джейн Доу[33]. На душе легче, когда удается установить личность.

У детектива Огастина Барриоса был глубокий, сладкий голос и речевые модуляции человека, сопротивляющегося возбуждению.

Как и в случае с Мартой Шишик, я начал с того, что представил свои верительные грамоты.

– Работать с психологом – одно удовольствие, – сказал Барриос. – Что могу сделать для вас, доктор?

– Недавно вы взяли дело по Дуглас-Парку. Возможно, мне известно имя жертвы.

– Вот как. Назовите.

Когда я закончил, он сказал:

– Хорошо. Я достаю файл миз Бранд… открываю фотографию… ту, где она помоложе… Да, полагаю, вполне может быть.

– Там несколько ее снимков, попробуйте последний.

– О’кей… да, это она. Спасибо, доктор.

– В морге сказали, что причина смерти не установлена. Можно спросить, почему?

– Мне, наверное, лучше обсудить это с лейтенантом Стёрджисом, – сказал Барриос. – Спасибо за наводку, доктор.

* * *

Часом позже Майло позвонил по мобильному.

– Со мной только что говорил детектив из Санта-Моники. Спрашивал о тебе, кто да что.

– Ты рассеял его подозрения?

– Сделал все, что смог, – со смехом ответил лейтенант. – Он в порядке, только не больно рад, что смерть Бранд может быть переквалифицирована в убийство. У него причина смерти значится как неустановленная.

– Так в морге решили. Барриос не сказал мне почему.

– Кровь на скамейке в парке могла появиться в результате падения. Уровень алкоголя в крови превышал допустимый в три раза. Следов борьбы нет.

Я рассказал ему о стертых подушечках пальцев.

– Да, мне такое встречалось. Несколько лет назад попалась жертва, мужчина, долгое время работавший на красильной фабрике. Контакт со щелочами – и, как результат, ни завитков, ни петель. Хорошо еще, что устанавливать личность не было необходимости – беднягу на заднем дворе заколола жена. – Майло вздохнул. – Так что придется мне теперь считать миз Бранд новым членом нехорошего клуба.

– То есть в неудачное падение ты не веришь.

– Я бы, может, и поверил, но, как ты любишь выражаться, учитываю контекст.

– Ты спрашивал Барриоса насчет еды…

– Как раз собирался сказать. Все как ты и предсказал, учитывая положение бедняжки Дейдры в жизни.

– Фастфуд.

– Бургер, жареная картошка, пакетик шоколадного шейка из «Микки Ди». Все аккуратно расставлено на той самой скамейке, о которую она как бы и ударилась.

– Что-нибудь съедено?

– Ни крошки.

– И Барриосу это не показалось странным?

– Барриос ничего странного и не искал. Там была еще полупустая бутылка вина «Найт Трейн Экспресс». Барриос решил, что она напилась, споткнулась и ударилась головой о скамейку, потому и зарядиться протеином не успела.

– Обед с вином – угощение в привычном для нее стиле.

– Вот ублюдок… Но зачем убивать, если он уже накатал на нее жалобу?

– Может, просто терпения не хватило. Или хотел напугать судом, заставить спрятаться, а сам потом и пошел за ней. Как на охоту, ради удовольствия.

– Он появляется в парке, а она даже не паникует?

– В ее состоянии, после полбутылки вина, внезапное нападение не казалось такой уж угрозой… Когда начнешь наблюдение?

– Уже. Феллингер вышел из офиса двадцать минут назад, и в настоящий момент я следую за ним по бульвару Санта-Моника, скрытно, как и подобает профессионалу.

– Удачи тебе.

– Моя удача может обернуться неудачей в случае, если я засеку его с другой потенциальной жертвой и не смогу ничего предпринять, пока он не перейдет к активным действиям у меня на глазах.

– По крайней мере, ты там будешь.

– Вооруженный и очень опасный.

* * *

Я побывал возле трех подземных переходов, показывал фото Дейдры Бранд каждому бездомному, соизволившему признать мое присутствие. Общие финансовые затраты составили пару сотен «баков».

Никто ее не узнал, и я поехал в Дуглас-Парк на Уилшире и Двадцать пятой улице. Приятное место с прудами, игровыми зонами и симпатичными, счастливыми людьми с гладкой кожей. Я шел по дорожке, пока не заметил чужака: небритого доходягу, прикорнувшего под роскошной финиковой пальмой.

Я сел с ним рядом, но он и ухом не повел, пока я не сунул двадцатку в грязную руку. Он сверкнул бледными беззубыми деснами, предрекавшими скорую кончину печени, и облизал губы, уже наслаждаясь вкусом купленного на мои деньги крепленого вина. Потом предпринял несколько попыток подняться, опираясь на дрожащие руки, но не смог и сдался. Я показал ему снимок.

Никакой реакции.

– Знаешь ее?

– Ди-Ди, – ответил он таким тоном, словно данный факт был самоочевиден.

– Она здесь живет?

– Ди-Ди упала и убилась насмерть. – Он указал на стоящую вдалеке скамейку.

– Часто падала?

Он задумался.