Прощальный поцелуй Греты Гарбо - Анна Князева

– Стоп! Проклятие! Откуда он взялся?! Загубить такую сцену!

Ефим прикрыл ладонью глаза и понял, что глядит прямо в огромную черную линзу кинокамеры.

– Я не хотел…

– Кто-нибудь! Где охрана?!

Он обошел лежащую ширму:

– Сейчас я все объясню…

– Полицию сюда! Вызывайте полицию!

Ольшанского схватили и заломили за спину руки, но в этот момент прозвучал божественный грудной голос Гарбо:

– Стойте! Оставьте в покое голубоглазого великана. Он – мой друг. Штраф за испорченную пленку вычтете из моего гонорара.

Следователь Фирсов с каменным выражением лица и смотрел на телефон Баландовской, который лежал перед ним. Из телефона доносился голос Шмельцова:

«Я должен был защищаться. Меня чуть не приняли за преступника! На оружии нашли его отпечатки. К чему теперь эти разговоры?

– Значит, Кирилл не угрожал вам? – прозвучал голос Лионеллы.

И снова Шмельцов:

– Нет, не угрожал.

– Не запугивал?

– Да что вы заладили…»

– Это все? – спросил Егор Петрович.

– А разве недостаточно?

– Быстро вы обучаетесь… – он неодобрительно покачал головой.

– Не велика наука. В каждом телефоне есть диктофон. Сложность лишь в том, чтобы включить его в нужный момент.

– Вы – беспринципная особа.

– Кто бы говорил.

– Зря старались. – Фирсов усмехнулся.

– Почему?

– То, что Шмельцов врет, я знал и без вас.

– Тогда почему Кирилл за решеткой?

– Какая вы быстрая. А как, по-вашему, быть с его отпечатками на оружии?

– Он же все объяснил.

– Слишком по-детски… Увидел пистолет, схватил, поиграл.

– А вы бы на его месте не взяли пистолет в руки? – прищурилась Лионелла.

– Зависит от обстоятельств… – Помолчав, Егор Петрович признался: – Возможно, и взял бы.

– Вот видите, в каждом мужчине живет пацан.

Фирсов усмехнулся:

– В этом вы правы…

Заметив в нем признаки беспокойства, Лионелла осведомилась:

– Что-то не так?

– Есть хочу. – Следователь поднялся со стула. – Вы обедали?

– Еще нет.

– Здесь неподалеку есть одна забегаловка – «Братья Карамазовы» называется.

– Караваевы, – хихикнула Лионелла.

– Жизнь в командировке – жуткая вещь. Всегда хочется есть. – Он взял папку, прошел к двери кабинета и распахнул ее: – Пойдете со мной?

Заведение «Братья Караваевы» было чем-то средним между кафе и кулинарией, но перекусить там можно было неплохо.

Фирсов взял мясо с картошкой.

– Не понимаю, как это можно есть… – Лионелла отвела глаза от его тарелки.

– У меня от вас несварение, – сказал Фирсов. – Или молчите, или пересаживайтесь за другой столик.

– Я потерплю.

– Послушайте… – Егор Петрович взялся за вилку. – Помнится, вы говорили про мутную историю…

– Их было много.

– Касательно драгоценностей Инессы Ольшанской.

– Я об этом знаю лишь понаслышке, – сказала Лионелла. – К тому времени мы с Кирой были уже порознь и я не бывала в их доме.

– Давайте понаслышке. Лучше, чем ничего.

– Вам нужно выпить мезим. Здесь рядом аптека…

– Неймется вам. Прекратите! – Фирсов придвинул к себе тарелку и заработал вилкой. – Давайте про драгоценности.

– Когда Ефим Аркадьевич умер, Инессу перестали снимать в кино, и это сильно пошатнуло ее здоровье.

– Заболела? – спросил следователь.

– Она всегда была нервной, а тут все обострилось. К себе подпускала только Марфушу.

– Кто такая Марфуша?

– Нянька Кирилла и впоследствии сиделка Инессы. Ирония судьбы заключалась в том, что они были ровесницами. Но Марфуша. в отличие от Ольшанской, была доброй старухой.

– Та-а-ак…

– Инесса ненамного пережила своего мужа, хотя и была моложе. Марфуша по-соседски рассказывала моей матери, что драгоценности Инесса хранила под кроватью в коробке, а потом стала прятать и перепрятывать. Чтобы не забыть, куда спрятала, записывала.

– А где в то время был Кирилл Ольшанский?

– Он после смерти деда уехал учиться в Питер.

– Ваша мать дружила с Марфушей?

– Исключительно по-соседски. Знаете, как в деревне? Соли попросить, чаю зайти попить.

– Она была деревенской?

– Марфуша? Даже помню, откуда родом: деревня Качалки Калужской области. Старуха часто рассказывала нам про свою деревню. Там жила ее дочь…

– Вернемся к драгоценностям и к мутной истории.

– Когда Инесса взялась умирать, в доме собралась толпа ее родственников.

– Дом делить?

– Нет. Этот вопрос к тому времени был уже решен. Ефим Аркадьевич при жизни переписал его на Кирилла.

– Значит…

– В тот самый момент исчезла большая часть драгоценностей.

– Странно, что не все.

– Какую-то часть припрятала Марфуша и потом отдала Кириллу.

– Честная старуха, – сказал Фирсов.

– И преданная.

– Что с ней стало после смерти хозяйки?

– Вернулась к себе в деревню. Слышала, что родственники Инессы в поисках ценностей вспороли ее матрас и диваны.

– Надеюсь, после ее смерти?

– Этого не знаю. Все, что они нашли, – фотографию в рамке, которая лежала под ее подушкой.

– Чью?

– Греты Гарбо. До этого фотография стояла на камине в гостиной. Ума не приложу, на что она ей сдалась. Инесса всю жизнь ревновала мужа, и в том числе к Грете Гарбо.

– Ефим Ольшанский был с ней знаком?

– По всей вероятности, у них была связь во время его работы на «Парамаунт». Так сказал Кирилл. Позавчера я снова видела это фото.

– Где?

– В его доме.

– Вы и там побывали?

– Не только побывала.

– Страшно подумать, что еще.

– Снялась в клипе.

– Поздравляю, но мне это неинтересно.

– А что вам интересно? – с вызовом спросила Лионелла.

– Например, знаете ли вы Регину Криволуцкую.