Занудное попаданство: На север - Антон Ларионов

Вот мы и попросили, за отдельную плату, сопровождать её в гальюн. Я уже давно заметил удивительное сходство инженерных решений земли и этого мира. Кстати названия для него у людей не было. Так вот, гальюн тут тоже сделали как на кораблях в средневековье, между носовой фигурой и самим носом, а чтоб не упасть в процессе дефекации, по бокам были натянуты канаты. Только вот рассчитаны они были не на худеньких девочек. Вот для подстраховки мы и наняли Аглею из рода серого камня, так звали эту северянку. Кстати, одного из трёх родов, которые составляли дом неир Само слово неир, оказалось имело смысл. Так называли оглушающий гул ветра. И этот звук был слышен по всему городу несколько месяцев в году, если открывали главные ворота. Агле сказала, что присматривать за Тартой ей не в тягость. Сказала она это на тинчшруте. Это было название еще одного северного языка, того который был распространён в Неире. Он был похож на чеив, но были отличия. Оказалось что Тарта неплохо его понимает, даже лучше Огля, который его именно что только понимал, и то с трудом. Поэтому с первого дня мы засели за учёбу. С накачкой мозга маной, процесс шёл очень даже неплохо. Параллельно я пытался разговорить северян, на предмет взаимодействия родов, кланов и домов, дополняя свою карту фракция, как я это назвал.

Какое-то время мы плыли вдоль берега, и всё было хорошо. А потом мы направились в океан и тут вскрылось пара неприятных моментов. Первым был тот, что у Тартаны оказалась морская болезнь. Благо я вспомнил, что по сути это ошибка в работе вестибулярного аппарата, и посоветовал направить ману к ушам, точнее ко внутренним ушам. После этого она в целом стала чувствовать себя нормально, когда хватало маны. Вторым неприятным моментом была погода. Зарядил ливень. Спали мы все вместе с матросами на нижней палубе, и большую часть времени проводили там же. Через на третий день плавания я стал сносно объясняться на тинчшруте, и нашёл, в лице Тарты, благодарные уши и от нечего делать рассказывал ей всё что мог вспомнить из совершенно разных областей знаний. Круговорот воды в природе, теорему Пифагора, для чего пришлось рассказать про умножение, логику предикатов, приёмы маркетинга и теорию эволюции. Она задавала много вопросов, и я старался на всё ответить. Но эти разговоры были скорее способом отдохнуть от основного моего занятия, обучения языку. На четвёртый день мы попали в шторм, по крайней мере так думал я, и еще несколько пассажиров. Но матросы только смеялись над нашими страхами, и называли этот кошмар лёгким ветерком. Оказалось что морской болезнью страдает не только Тарта, но и Агле, а вместе с ней и половина пассажиров. Возможно что я тоже был подвержен этому недугу, но гонять ману по всему телу, было уже настолько привычно, что без этого, я чувствовал себя немного неуютно. А уж голова, для изучения языка, была полна энергии всегда. Я боялся что Агле может однажды не уследить за Тартой, и поэтому подкараулил её, когда ближе к ночи, она в очередной раз пошла блевать.

— Агле, — окликнул я её, когда она возвращалась.

— Это ты, ребиешгульк, — этого слова я еще не знал, но согласился.

— Я. Ты видела что Тарта в начале тоже ходила блевать каждые пару часов?

— Погоди, — сказала позеленевшая воительница, и снова побежала к борту, а когда вернулась, укоризненно произнесла, — это слово временно под запретом, меня от него выворачивает.

— Вот об этом я и хотел поговорить. Ты видела что Тарте резко стало лучше?

— Такое бывает, привыкла.

— Не привыкла, я рассказал ей как вылечиться от этого.

— Вылечиться, — вцепилась в меня взглядом воительница.

— Да, магия лечит всё, просто не все знают что именно нужно лечить.

— А ты знаешь?

— Да, и хочу рассказать тебе, чтобы из-за твоей болезни, Тарта, как-нибудь, не свалилась за борт, пока справляет нужду.

— Я тебя поняла, и что же мне лечить, маленький лекарь?

Я проигнорировал выпад и просто показал на своё ухо.

— Вот здесь, внутри головы, примерно с кулак размером, с каждой стороны. Я не знаю где этот organ находится точно, но он там. Он отвечает за баланс, умение понимать где низ и верх, умение понимать куда ты поворачиваешь головой. И именно он не понимает что с тобой, когда тебя качает на корабле. Твоё тело начинает думать что ты отравлена, и пытается избавиться от яда, вернув пищу обратно через рот. Направь туда магию, и со временем, это место исцелится, и тебя перестанет так полоскать.

Во время моей речи, глаза северянки становились только больше. Не дожидаясь ответа, я развернулся и спустился на своё место. Все спали в гамаках, и я присоединился к ним.

На следующий день, не смотря на продолжающуюся непогоду, Агле выглядела бодро, и то и дело, бросала на меня странные взгляды. Из этого я сделал выводы, что она последовала моему совету. На шестой день погода вдруг стала ясной, капитан ориентируясь на понятные только ему признаки сказал что завтра мы причалим в Неире. Не верить ему повода не было, поэтому мы стали готовиться, но всё равно оказались не готовы. Но не в плане каких-то вещей, а в плане внешнего вида. Первое что бросилось в глаза — лес мачт. Приглядевшись я понял, что они стоят в строгой последовательности, так, чтобы между всегда был проход. Года мы встали в этот проход, открылся вид на мрачную, но величественную картину. Город находился в небольшом фьорде, и поднимался по скалам вверх. При этом от моря город был отгорожен глухой стеной, метра два высотой, и я заметил, что она уходила и под воду. Кстати в Китеге было что-то похожее, но я почему-то не обратил на это внимание. Не до того было. Причем причалы были двухуровневыми. Верхние стояли вровень с верхней частью стены, поверх нижних было несколько сантиметров воды. По мере приближения, всё чётче слышался странный гул.

— Неир, — ко мне со спины подошла Агле, — слышишь, лекарь.

Я кивнул, поняв что она о звуке, а не о городе. Агле посмотрела наверх.

— Три луны, море сегодня не слишком высоко.

Только после её слов, я понял, что стена защищает город от приливов, когда все пять лун тянут воду к небу с одной стороны. А приглядевшись внимательнее я понял, что