Заказ - Константин Кульчицкий

– Вовка, ты, что ли? – произнёс он нарочито громко, хлопая конюха по спине. – Ай, хорош!.. Я бы тебя на улице не узнал, честно. Ну ты и харю наел…

На этот сомнительный комплимент Вовчик слегка даже обиделся. Он ведь всерьёз мечтал о карьере жокея и, не имея пока к тому реальной возможности, пытался хотя бы соответствовать внешне: худел изо всех сил, завёл себе отличный скаковой хлыстик и не расставался с ним. Этот хлыстик даже и теперь висел у него на запястье, на кожаном темлячке.

– А я, понимаешь, – продолжал Сергей, – сюда с девушкой знакомой заехал, лошадок решил посмотреть. Знать бы, что и тебя здесь увижу… Ну как служба-то?

Солдатик принялся оживленно рассказывать. Что именно – Сергей почти не слыхал. Только следил краем глаза, как на лицах девушек удивление и непонимание постепенно сменялись приязнью: надо же, в таком месте земляки встретились. Они медленно двинулись по проходу между боксами, лишь Аня громко предупредила:

– Серёга, смотри не отставай, а то заблудишься!

– Ладно, – отозвался он, – я сейчас. – И, повернувшись к солдату, заговорил тихо и очень серьёзно: – Слышь, Вовка… я здесь неофициально. Они не знают, что я жокей… Тут… тут такое дело… Я тебе потом всё объясню, а пока смотри не выдай, усёк?.. Завтра здесь будешь?

– И завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, – с готовностью кивнул не на шутку заинтригованный Вовка. – Я же коновод у майора нашего, у Гудзюка Василия Ивановича. А случилось-то что?

Сергей почувствовал себя опытным конспиратором.

– Не могу сейчас… Ты только, если я что непонятное отмочу, не удивляйся… В общем, коника одного посмотреть надо, и не дай Бог кто узнает, что я… И ты – никому ни полслова. Понял?!

Вовка очень серьёзно кивнул головой, хотя на самом деле не понял абсолютно ничего.

– Ну, я помчался. – Сергей оглянулся и увидел, что девчонки ушли уже далеко.

– Погоди, я с тобой… – Вовка нырнул в кучу соломы и выудил из нее фонарик и пластиковый пакет со своими пожитками. На ипподроме у него сложилась репутация мелкого Плюшкина: Вовчик был решительно неспособен выкинуть ни единого клочка или обрывка и вечно ходил с полными карманами всякого разного, с его точки зрения, охренительно полезного хлама. Когда над подобным скопидомством начинали посмеиваться, Вовчик ужасно смущался и объяснял его «хохляцкими» генами (папа у него в самом деле был украинец). Сергей невольно улыбнулся, видя, что за год характер приятеля нисколько не переменился. Правда, военная форма – штука строгая, да и какой офицер-конник позволит, чтобы его коновод был похож на филиал магазина «Тысяча мелочей»?.. Однако большевиков, как известно, наскоком не возьмёшь – место набитых карманов занял объёмистый, уже неоднократно чинённый скотчем мешок…

– Хочешь, я тебя с Василием Иванычем познакомлю? – Вовчик явно гордился «своим» майором. – Мужик стёбный! А похож знаешь на кого? Артиста Табакова, который Олег, видел? Ну, Шелленберг из «Семнадцати мгновений»? Начальник Штирлица?.. Так вот, Василий Иваныч на него – как две капли. Только улыбнётся, и направо и налево – все девки его. Прям отбоя нет. Ну, и он их жалует… – хохотнув, подмигнул Вовчик. – В общем, что надо у меня командир. Ни разу не по делу не всыпал. Да и спортсмен – таких поискать! Азартный, как… Дело было…

– Погоди, Вовчик, – взял его за локоть Сергей.

За разговором они догнали девушек, стоявших у бокса под номером тридцать два. Дверь в бокс была открыта, и старшая ветврачиха объясняла сменщицам:

– Ну чего? Конь в порядке… Только вялый, ну, это запросто может быть после колик… Может, ещё хозяин ему что-то вколол… Не знаю. На завтра он в любом случае с соревнований снят по состоянию здоровья. А так – перистальтика нормальная, температура тридцать семь и две – тоже нормальная. Так что всё вроде… Смотреть сами будете?

Любаша шагнула в денник:

– А темно-то… Как у негра в желудке в двенадцать ночи после чёрного кофе! Фонарика ни у кого нет?

Уловив шестым чувством, что это говорилось специально ради него, Серёжа выхватил у Вовки так кстати принесённый фонарик – и устремился в денник:

– Давай посвечу!

– Помните анекдот? – немедленно захихикала Люба. – Генерал решил заняться любовью и велит денщику им с девушкой посветить…

У Сергея подпрыгнуло сердце: желтоватый луч фонарика выхватил из темноты изящную лошадиную голову. Она казалась очень знакомой… Но чтобы однозначно, чтобы наверняка… У Заказа ведь не было ни уникальных отметин, ни даже клейма: пожалели когда-то слабенького малыша-недокормыша… на свою и его беду пожалели… Конь стоял отвернувшись в угол и понуро опустив шею. Он не обращал на людей никакого внимания. Ни малейшей реакции даже на свет…

– И вот он так и этак, и всё без толку, – продолжала трещать неугомонная Люба. – «Ну-ка, – говорит денщику, – теперь попробуй ты, а я буду светить…»

Полоска света пробежала по телу коня, по его ногам – и вернулась на голову. Большой глаз вспыхнул на свету и медленно, безразлично моргнул.

– Дай я его на всякий случай послушаю, – сказала Любаша. – Серёж, посвети-ка поближе… Ну так вот, у денщика сразу победа на всех фронтах, девица в восторге, а генерал усы расправил и гордо так говорит: «Вот что значит правильно посветить!..»

Она приложила голову к лошадиному боку и замерла, вслушиваясь в биение сердца и разные прочие звуки, по которым опытный доктор с лёгкостью определяет, что происходит у бессловесного животного в потрохах. Жеребец даже не пошевелился…

– Кузя… – тихо позвал Сергей и коснулся рукой шелковистой шёрстки на крупе. – Кузя…

Никакого ответа, никакого намёка на то, что голос, или запах, или прикосновение показались знакомыми…

– Какой же он Кузя, – засмеялась из-за двери Маринка. – Он уж скорее Сэр или Рокко какой-нибудь, раз его Сирокко зовут. А стоял бы у нас, так его наверняка бы, извините, Серёжей…

– Кузьма, – снова тихо проговорил Сергей…

И вдруг конь словно очнулся от сна. С трудом разогнал мутные облака, окутавшие сознание. Тяжело приподнял голову и посмотрел в темноту, в ту сторону, откуда его звал Серёжин голос…

Серёжа, задохнувшись, машинально почесал ему лоб, потом медленно, осторожно погладил по морде. Конь опустил шею, как будто ему тяжело было держать голову на весу, но морду от Серёжиной руки не убрал. Потрясённый Сергей продолжал гладить его, тихо приговаривая:

– Кузя… Малыш… Кузьма…

– Девчонки, что происходит? – вдруг подала голос Марина. – Какой еще Кузьма?

– Он мне… коня одного напомнил, – с трудом выдавил Сергей. Он говорил тихо, чтобы не напугать ласкающегося жеребца. – Того звали Кузя…

Услышав свою кличку, конь подёрнул ушами, будто соглашаясь, что речь идёт именно о нём. Затем вяло, как в замедленном кино, потянулся губами к Серёжиной руке – должно быть, за лакомством…

И тут Сергея осенило. Вовчик моргнуть не успел, как его хлыстик перекочевал в руку жокея.