Заказ - Константин Кульчицкий

– А ты не слыхал, что на Западе некоторым спортивным жеребцам специально клыки удаляют, чтобы они управлению не мешали? Мы тут, знаешь ли, иногда американские ветеринарные журналы почитываем. Так, от нечего делать… И, между прочим, если клыки в раннем возрасте ампутировать, то и рубцов никаких может не остаться. Ты остальные зубы не проверял?

Сергей яростно крутанулся к ней на сиденье:

– Сейчас тебе!.. Впотьмах – и над душой целая рота стоит!

– Ладно… Бог с тобой, золотая рыбка… – Люба смотрела мимо Сергея, в зеркальце, в тысячный раз поправляя причёску. – Пойду я, пожалуй. Извини, если что не так…

– Между прочим, – проговорила Аня в пространство, – если бы не Любаша, мы сейчас всё ещё на кофейной гуще гадали бы.

Сергей с трудом перевёл дух. Стыд накатил тяжелой жаркой волной: и почему мы всегда обижаем тех, кому на самом деле всего больше обязаны?.. Он дотянулся через спинку сиденья и взял девушку за руку. Маленькая рука показалась ему слишком тонкой и лёгкой.

– Любаша… – Он так и не сказал «извини», но голос был почти умоляющим. – Ты видела там солдатика… ну, с которым я обнимался? Его Вовкой зовут, он с нашего ипподрома. Ты, если помочь надо будет, ему скажи… Он всё сделает… Только на меня сошлись обязательно и предупреди, чтобы ни звука… Он вообще-то парень надёжный…

– Замётано. – Любашины пальцы несильно сжали его ладонь, и девушка открыла дверцу «Тойоты». – Если получится, попробую до утра со светом ему в зубы залезть… Да не Вовчику твоему, а коню!..

Дверца щёлкнула, закрываясь. Стук каблучков затих в темноте.

– А ты, психованный, – сказала Аня Сергею, – давай-ка вылазь с председательского места. Ещё нам по дороге в кого-нибудь врезаться не хватало!..

Насчёт больницы вместо Пятигорска она не добавила. Во-первых, от лазарета на Руси, как и от сумы и тюрьмы, не застрахован никто. А во-вторых, было уже ясно, что ни в какой Пятигорск они в ближайшем будущем не поедут.

История с долларами оказалась дутой…

Жена бывшего главного агронома – известного в станице пьянчужки – за увольнение супруга была на Цыбулю в жестокой обиде. Столько лет её муж верой и правдой «отдавал силы и здоровье» родному хозяйству… Пока все не отдал. Лежит теперь дома несчастный. Либо пьяный, либо с похмелья. Совсем, короче, больной, – довели хорошего человека! Умеют у нас!..

Сама бывшая «агрономша» работала в бухгалтерии и всё ждала удобного повода для «справедливого возмездия». Заглядывала в каждую щёлку, прислушивалась ко всем пересудам… и вдруг однажды прознала, что директор затребовал у главбуха крупную, ОЧЕНЬ КРУПНУЮ (особенно по тем временам) сумму наличными под отчёт. И через пару недель сдал какие-то зелёные, величиной с облигацию трехпроцентного займа бумажки, якобы квитанции, подтверждавшие обмен этой самой суммы на свободно конвертируемую валюту. А ещё через полмесяца… неожиданно отправился в Англию. Ох и разговоров было тогда в бухгалтерии! Вот косточек-то перемыли!.. Криминал, бабоньки, криминал!.. Явный криминал!.. Зарвался директор. Зажрался, нахапался…

И полетела в прокуратуру жалоба, аккуратно отпечатанная на машинке, скромно стоявшей там же, в бухгалтерии, в уголке у окна. Вот только отношение к анонимкам в разгар Перестройки было уже очень прохладным. И потому, к немалому огорчению отставной «агрономши», ответ пришёл не «ночью в сапогах», как бывало когда-то, а прикатил в бежевой «Волге» под вечер жаркого и погожего дня…

Долго в тот вечер сидел с Ларионовым у себя в кабинете Василий Никифорович Цыбуля. Рассказывал, показывал бумаги – сначала финансовые, а потом и не только. За окном одинокой звездой горела та самая лампочка на столбе. Глядя на неё, легко и естественно было открывать душу полузнакомому человеку, к тому же приехавшему… по эту самую душу….

Марьяна Валерьевна полуночничала с водителем в «зале», поила парня чаем с домашним абрикосовым вареньем. По телевизору показывали детектив.

И только в первом часу ночи поехала «Нива» провожать «Волгу» к поселковой гостинице, где гостям были приготовлены апартаменты. Два номера. Каждый – с горячей водой, ванной, телевизором и телефоном. Простенько так, по-деревенски…

Наутро Андрей Николаевич проснулся часов в семь от запаха свежеиспечённых оладий. Это готовила завтрак гостям бабка – смотрительница гостиницы, постоянно при ней проживающая.

Оладьи были отменные – сдобные, пышные, со сметаной…

А в восемь часов к гостинице подкатила бессменная «Нива», и Василий Никифорович увёз заместителя прокурора на экскурсию по родному хозяйству.

Не всякому Василий Никифорович показывал свою особую гордость – породистых племенных жеребцов, отцов и дедов замечательного потомства. Коноводы едва поспевали бегом выскакивать из конюшни – могучие звери вылетали на площадку для выводки лихой размашистой рысью, играли, радовались жизни. А потом, выплеснув избыток энергии, послушно застывали в центре площадки, лишь изгибали крутые холёные шеи и – ушки торчком – тянулись заглянуть через обсаженную шиповником изгородь. Там, за цветущими кустами, далеко в залитых солнцем полях паслись со своими жеребятами красавицы матки…

– Сколько стоит кобыле свидание устроить со знаменитым производителем, имеете представление? – спросил Андрея Николаевича Цыбуля. И сам же ответил: – Пятнадцать тысяч «зелёных», это не считая дороги. А порция замороженной спермы, от которой она точно так же забеременеть может? Пятьдесят. Не тысяч, а просто. Есть разница?.. Поедем после обеда, покажу вам… всю «растрату» свою…

Обедали в совхозной столовой. Суп харчо, густой от свежей баранины. Вареники сортов шести – с мясом, картошкой, творогом, вишнями и так далее. Жареный карп… И консервированный компот из вишни и абрикосов. Всё своего, совхозного производства. Всё – невероятно вкусное и такими порциями, что под конец трапезы Андрей Николаевич натурально отяжелел. Допивая компот, он размягчённо подумал, что Цыбуля развёл у себя в хозяйстве форменный коммунизм – тот самый, с человеческим лицом, который у нас в очередной раз вознамерились строить… К лозунгам Ларионов относился спокойно, но не мог не признать, что в таком коммунизме было откровенно неплохо. Он подумал о «растрате», которую Цыбуля собирался ему демонстрировать, и по логике вещей представил себе доверчивые мордочки и трогательные хвостики недавно родившихся жеребят. Потом вспомнил дикую стихию вчерашнего табуна (наполовину состоявшего из тех самых жеребят), и сердце слегка ёкнуло, но он успокоил себя: уж в председательском вездеходе они как-нибудь…

Однако «Нива» привезла их не в поля, а всего лишь на конный двор. И на площадке для выводки Андрей Николаевич, к своему недоумению и некоторой тревоге, увидел двух осёдланных лошадей.

– Машиной туда никак, только верхом, – коротко пояснил Василий Никифорович.

– Я вообще-то… ни разу… – нервно засмеялся зампрокурора. Было чёткое ощущение, что он сам угодил в проверочку: «А не слабо?..»