Белое дело в России: 1917-1919 гг. - Василий Цветков

Временное Правительство Северной области, формально возглавлявшееся Чайковским, первым из белых правительств имело непосредственный контакт с военными и дипломатами союзников. Мнение его членов о внешнеполитическом курсе Белого движения в 1918–1919 гг. в целом совпадало с позициями других белых правительств. Особое место в иерархии региональных центров отводилось Северо-Западному фронту. В понимании военно-политического руководства практически всех белых регионов Северо-Западный становился осенью 1919 г. наиболее важным (в какой-то степени даже важнее Юга России). Сукин в телеграмме Сазонову (11 августа) отмечал: «Петроградский фронт имеет первостепенное значение в общем деле борьбы с большевиками, и, при отсутствии поддержки со стороны Финляндии, русские войска приобретают исключительное значение». Как уже отмечалось в разделе об истории Северо-Западного фронта, большое значение имели здесь не только военные поставки, но и дипломатическая поддержка, и попытка получения помощи со стороны Эстонии и Финляндии. Еще 16 февраля 1919 г. Маклаков телеграфировал в Стокгольм о том, что «финляндцы не имеют права требовать от русских заявлений, которые превышали бы их полномочия и показались бы в России забвением ее интересов и прав… Вопрос же настоящего есть создание у нас власти, которая способна была бы противостоять большевикам… Этой политики мы держимся и относительно Эстонии и потому употребим все меры для оказания генералу Юденичу той помощи, которую он просит». В случае успешного завершения наступления Северо-Западной армии на Петроград Чайковский, например, считал, что «при организации власти в Петрограде нужно прежде всего исходить из мысли, что эта власть должна быть не более, как временным областным Управлением, подчиненным Всероссийскому Правительству в Омске», и что следовало бы «заранее принять меры к систематическому… согласованию и разграничению сферы действия гражданской и военной власти». Карташев в телеграмме Сазонову от 3 мая 1919 г. сообщал, что «все готово к походу на Петроград… Абсолютное и единственное условие для участия в этом русских – признание независимости Финляндии». В то же время отмечались и факты «захватных намерений» со стороны финского правительства в ущерб российским интересам.

Внимание российских политиков и дипломатов в то же время, летом – осенью 1919 г., было сосредоточено и на проблемах ВСЮР. Восточный фронт после неудачного весеннего наступления занимал уже меньше внимания. В разгар наступления на Москву и боев под Орлом в октябре 1919 г. преемник Набокова на посту поверенного в делах Е.В. Саблин (бывший первый секретарь российского посольства в Тегеране) телеграфировал Сазонову о своих переговорах с генералом Бриггсом, бывшим военным представителем при Ставке Главкома ВСЮР, состоявшихся 10 октября 1919 г. Бриггс отмечал заметный рост симпатий «английского общественного мнения и некоторых правительственных кругов во главе с Черчиллем» к успехам армии Деникина. Именно в этой телеграмме была упомянута широко известная позднее карта в кабинете у британского военного министра, на которой Черчилль «высчитывал в дюймах расстояние от фронта Деникина до Москвы». Саблин сообщал также, что военный кабинет «решил прекратить всякую помощь» армии Юденича, которая «достаточно уже обеспечена снабжением». Успехи ВСЮР повлияли даже на отношение к Колчаку, «юридическое» признание которого стало ставиться под сомнение, тогда как не исключалось признание Деникина в «сепаратном» порядке. «Победы Деникина производят здесь громадное впечатление, газеты выпускают специальные объявления. Сам генерал Деникин уже превращен английским обществом в национального нашего героя, и взятие им Москвы будет праздноваться здесь с большим подъемом. Англичане любят людей, имеющих успех, и готовы идти за ними и помогать им». Саблин, встречаясь с ведущими британскими политиками, пытался убедить их в важности скорейшего признания Колчака еще и потому, что под угрозой скорого занятия Москвы ВСЮР большевистское руководство намеревалось отступать через Туркестан в Афганистан, правительство которого установило с Совнаркомом дипломатические отношения, а это создавало уже прямую угрозу британским интересам в Индии: «Я обратил внимание на прибытие в Москву афганистанского посольства (встреча главы афганской дипмиссии Мухаммед Вали-Хана с Лениным состоялась 14 октября 1919 г. – В.Ц.). Я… лично знаю тех из наших специалистов по востоку, как например Бравина, Петрова, Вознесенского и других, кои способны натворить англичанам много бед, будучи знакомыми с положением вещей на востоке… Я просил взвесить это и не задумываясь взять почин в признании адмирала Колчака». Однако британские политики были убеждены, что в отношении признания «Англия не может действовать отдельно от союзников».

Если на Юге и Северо-Западе России росло «английское влияние», а авторитет Франции после провала «одесского десанта» заметно упал, то в Сибири летом 1919 г. укреплялись позиции САСШ. Отчасти этому способствовали контракты Российского правительства, заключенные с американскими поставщиками оружия, а также личные связи бывшего первого секретаря российского посольства в Вашингтоне Сукина с заокеанскими политиками и дипломатами. Вполне реальной оставалась надежда на почин в признании Российского правительства со стороны САСШ. Это было одной из «неформальных» целей визита в Омск американского посла в Японии Морриса. Накануне поездки Государственный департамент отправил инструкцию консульству во Владивостоке и начальнику американской экспедиционной дивизии генералу Грэвсу сообщение, рекомендовавшее «подчеркнуть благожелательное отношение к правительству адмирала Колчака». Однако после приезда Морриса в Омск Сукин в телеграмме Сазонову 29 июля 1919 г. отмечал «глубокий пессимизм» посла: «Хотя он и проявляет к нам большую предупредительность, однако, по существу, скептически оценивает успех национального движения». Управляющий делами МИДа «принимал все меры к тому, чтобы оказать на него хорошее влияние; в ближайшие дни его посетит ряд делегаций от общественных демократических организаций, земств, кооперативов и т. д.». По словам Сукина, Моррис объявил Российскому правительству, что правительство САСШ, «прежде чем приступить к активной политике в отношении России, должно выступить перед Конгрессом с определенным планом». С сугубо американским практицизмом он перечислял условия успешного признания: «Быть приемлемым для общественного мнения Америки, практически осуществимым и обнимать интересы не только Америки, но оставить место и другим союзникам, в частности, дать справедливое удовлетворение Японии». То, что можно было осуществить в рамках уже существующего сотрудничества с Российским правительством, перечислялось в пяти пунктах. Первым среди них стоял вопрос о продолжении реализации плана «железнодорожного соглашения» (эксплуатация, охрана и финансирование Транссибирской магистрали). Выделялись также: получение военного снабжения, финансы, займы и упорядочение денежного обращения, помощь населению товарами, деятельность Красного Креста и благотворительность. Сукин опасался, что «если послу не удастся внушить веры в прочность правительства, то Америка уклонится от создания той реальной помощи, которую она как будто была готова дать, убедившись, что настал момент, когда в России самостоятельно утвердилась национальная власть. Если же Америка сейчас не формулирует своей политики в нашу пользу, то не станет ли скоро невозможной поддержка и со стороны Франции и Англии».