Так произошло - Russain Reversal

Те люди, что верят в него — как он сможет взглянуть в глаза их семьям?

Останутся ли семьи, которым он сможет заглянуть в глаза?

Его самые верные последователи — одни — влиятельные магнаты с настоящим патриотизмом в сердце — пусть и неплохо монетизированным. Вторые — без единого гроша за душой, ничего в жизни — кроме веры в Гиру Белладонну — нерешительного политика, когда-то обратившемуся к миру с умоляющей просьбой о равенстве…

Можно ли предать свой народ?

Те, кто поддерживал его — пострадают именно они. Лоялисты, наиболее верные — те, кто поддерживал его сквозь все его неудачи и победы, продолжая верить в его наивные обещания о мире и равенстве, о фавнах, которые однажды перестанут прятаться за покровительство неравнодушных людей и смогут открыто общаться с миром… О новом — наивном, но, быть может, хотя-бы чуть более светлом мире в котором будет чуть больше равенства и чуть больше доброты друг к другу…

Но у всего была цена. У наивной мечты Гиры — тоже.

В конце концов Гира был не настолько глуп, чтобы не видеть действий Джонатана — и, в общем-то, Гира не осуждал Джонатана. Джонатан также стремился — к поддержке собственных граждан, тех, кто когда-то решил довериться ему. Защищал свой народ, способствовал их благополучию и не делал ничего из собственной жадности или жестокости. Гира уважал Джонатана — каков бы ни был конфликт между ними…

Поэтому, пожалуйста, Джонатан… Дай мне возможность уважать тебя до самого конца…

Взгляд Гиры наткнулся на Джонатана вновь, однако в этот раз Джонатан также поднял свой взгляд, глядя в глаза Гиры.

На краткое мгновение, растянувшееся словно бы на долгий молчаливый диалог между двумя правителями, что просто хотели лучшего для тех, кто однажды доверился им, прежде чем прерваться от звука открывающихся дверей и вошедшего официанта, приблизившегося к Гире.

Гира, естественно, отвел свой взгляд от Джонатана, после чего, получив от официанта информацию о готовности банкета, после чего подал собственный голос,- Минуту внимания — банкетный зал был подготовлен и официальный обед начнется через десять минут.

Кали появилась из-за спины официанта неслышимо, заставив Гиру криво ухмыльнуться — старую тренировку его жены нельзя было вытравить из нее никакими годами домашнего хозяйства — прежде чем взглянуть на него вопросительным взглядом.

— Ничего, — Гира помотал головой, стараясь не отравлять и без того не самый выдающийся праздник его жены своими печальными мыслями,- Пойдем, дорогая — у нас впереди еще целый день…

«А после…» — про себя добавил Гира, найдя взглядом двинувшуюся вперед фигуру Джонатана, и выдохнул неслышимо — «Будь что будет…»

Что есть «хороший человек»?

Джонатан проделал путь до своего места — весьма почетного, рядом с семьей именинницы, у края стола — имея возможность осмотреть всех присутствующих на празднике. Сама Кали, Гира, Блейк — напротив него — Сиенна, министр обороны Менажери и главнокомандующий сил Менажери…

Она лояльна Менажери, но не Гире. Если предоставить ей подходящие аргументы — она способна последовать за другим лидером — или взобраться на этот трон сама. Не из интриганского желания власти — а из собственных представлениях о будущем Менажери и фавнов. Весьма умна и даже амбициозна, но не жадна…

Рядом с ними — чета Албейнов — влиятельные магнаты Менажери, если не неформальные лидеры всего крупного капитала Менажери…

А этих вовсе и убеждать не нужно — они уже наши верные союзники. Албейны знают, где находятся деньги — и следуют на зов купюр. И в Гленн всегда есть чем поживиться…

Чуть дальше сидел профессор Озпин — спокойный, кажется, почти недвижимый — если бы не его внимательный взгляд из-под очков и аккуратно лежащие на столе ладони, чуть скрещенные перед ним, можно было бы подумать, что он и вовсе был статуей…

Судя по тому, как далеко он сидит — Гира решил не демонстрировать свою дружбу и союзничество с ним…. Либо для того, чтобы не провоцировать тебя — либо потому, что никакой дружбы с Озпином у него и вовсе нет.

Джонатан сидел к Кали значительно ближе Озпина — за углом стола, фактически, на соседнем месте от него, сидел сам Гира — жест доверия и дружбы…

Дружбы, хах?

Джонатан взглянул на выложенный перед ним салат, шикарно сервированный и положенный на большой белоснежной тарелке, маленькое произведение кулинарного искусства, созданное руками самых выдающихся поваров Менажери — как и полагается на банкете высшего общества, великолепный образчик кухни Менажери — к тому же не столь экзотичный, чтобы заставить кого-нибудь из высоких гостей полностью отказаться, по крайней мере от пробы. В иных условиях Джонатан был бы рад подобному…

Но сейчас Джонатан мог только отвести взгляд, после чего аккуратно поднять бокал с шампанским, сделав глоток, практически не вспоминая о том, какой по счету бокал он уже выпил на этом «празднике».

В других условиях, пожалуй, Джонатан бы озаботился своим имиджем. В конце концов его появления на публике не были ежедневны или даже еженедельны — да, он часто появлялся на занятиях в академии, однако существовало не так много источников информации о его личной жизни… По вполне понятной причине того, что Джонатан предпочитал, чтобы его личная жизнь оставалась его личным делом — к тому же некоторые момента его личной жизни требовали… Определенной «подготовки почвы» в обществе.

Поэтому несколько репортеров, допущенных до съемки дня рождения Кали — в краткие моменты — могли вывести наружу кадры Джонатана, выпивающего уже пятый — или шестой? Бокал шампанского — а Джонатану определенно не очень хотелось прослыть любителем алкоголя — особенно учитывая то, что он таковым не являлся.

Однако именно в текущий момент Джонатану было плевать на возможные фотографии — в его горле стоял неприятный ком со вкусом желчи, уничтоживший его аппетит, и именно алкоголем Джонатан пытался смыть тот.

Безуспешно.

На ум Джонатану, привычному к тому, чтобы обдумывать столько вещей раз за разом, не шли никакие мысли — ни о Гире, ни об Озпине, ни даже о нем самом — только летающие в пустоте обрывки слов и фраз, не складывающиеся в единую канву.

Что-то о государствах, дружбе, политике и светлом будущем для всех… Кто будет достоин этого будущего.

Джонатан сделал еще глоток, прежде чем практически через силу потянуться к салату и насильно впихнуть в себя салат, не чувствуя никакого вкуса. Только механическое движение челюстей.

Джонатану хотелось бы сейчас думать