Авиатор: назад в СССР 11 - Михаил Дорин

раз уже. Надоели таскаться с этим «мамкиным оладушком» Егорушкой. То с ЛИИ позвонят, то с 1го управления Министерства. Теперь вот с 10го управления позвонили. Каким боком я отношусь к ним, вообще не понимаю, — развёл руками Гурцевич и прикрыл окно.

— Пускай радуются, что довезли Егора Алексеевича целым, а то он мог и сильнее «пораниться», — сказал я.

— Знаешь, Сергей, а я тут с тобой согласен. Такие, как этот парень думают, что закон можно применять как им надо, — расстроено помотал головой Гурцевич и подошёл к холодильнику.

Он открыл дверцу и вытащил оттуда бутылку «Ессентуки».

— Вячеслав Сергеевич, вы о чём? — удивился Иван, но я толкнул его локтем, чтобы он не задавал таких вопросов.

— Мысли вслух, Швабрин. Просто мысли, — сказал Вячеслав Сергеевич, взял чистый стакан и налил минеральной воды в него. — Водички налить?

В горле у меня лично пересохло, так что от прохладной минералки я не отказался. Иван тоже.

— В общем, так. Работаем дальше. Если нужно, позову, но об этой истории сильно не распространяйтесь. Осталось учиться не так уж и много. Отвлекаться на подобную ерунду я вам запрещаю, понятно? — сказал Гурцевич, и мы с ним согласились.

— Мы пойдём, а то у нас сегодня ещё ночные вылеты, — сказал Швабрин и начальник школы отпустил нас.

И вновь зазвонил телефон. Очень хотелось послушать, что ответит Гурцевич, хотя это могли звонить и не по вопросу полёта на Ан-2.

— Гурцевич. Да, я его начальник. И что? Можете передать Егору Алексеевичу, что если у него слабый желудок, в следующий раз может лететь «Аэрофлотом» или ехать на машине. Я сейчас уточню, — произнёс по телефону Гурцевич и остановил нас жестом. — Вы зачем резкие отвороты делали?

Мыслей было много, но пришедшая в голову первая — оказалась самой верной.

— Птиц много. Прям стаями летали, — ответил я со всей серьёзностью.

— Да. Здоровенные чайки и альбатросы над рекой, — добавил Иван, но Гурцевич на это иронично улыбнулся.

— Птиц было много по маршруту. Да, те самые знаменитые подмосковные птицы. Конечно, больших размеров. Орланы просто! Да не за что, — сказал Вячеслав Сергеевич и повесил трубку. — Свободны, товарищи!

На этих словах мы и вышли из кабинета. Как только захлопнулась дверь, телефон зазвонил снова. Кажется, сегодня побиты все рекорды звонков начальнику школы испытателей. Дойдя до лётной комнаты, Иван остановил меня, чтобы обсудить произошедшее. Из комнаты доносился звучный голос Купера вперемежку с бильярдными ударами.

— Ну, что, пронесло? — тихо спросил Швабрин, остановившись перед дверью.

— Хотели бы нас наказать, мы бы уже об этом узнали.

— Если честно, я не думал, что этот тип рот будет открывать. Пьяный, вёл себя опасно на борту, на фельдшера орал — как таких вообще держат в Министерстве! — возмутился Иван, поправляя воротник лётного комбинезона.

— А ты думаешь, что у секретаря ЦК сын будет плохим? — спросил я.

— Неа. Никогда. Только это тут причём?

— Как раз одного из таких сынов мы с тобой вчера и везли с Луховиц, — подмигнул я, и Ваня совсем обалдел.

— Плохо воспитал его папа. Может, неродной?

Ага, клонированный! Во все времена дети элиты разделялись на тех, кто уважает свою фамилию и на тех, кому не стыдно эту фамилию опозорить.

— Кстати, а ты не запомнил его фамилию? — спросил я.

— И не пытался.

Зайдя в лётную комнату, мы с Иваном расположились на диване, попивая чай и слушая очередную историю Купера. Боря Чумаков с Лоскутовым как раз закончили партию, в которой наш товарищ проиграл инструктору какой-то напиток.

— Я в Кутаиси приехал. Ну, как в Кутаиси, в Цхалтубо вышел. Там надо было кое-что узнать, и брата встретил. На такси брат был!

— Брат в такси работает? — спросил Боря Чумаков, который всегда внимательно слушал истории Зураба.

В этом деле Купер был неподражаем. Вот и сейчас, обычную поездку на такси он превратил в остросюжетный сериал. А всего-то проехал пару километров от вокзала до санатория.

— И дэньги взял! Я ему сказал, что он мне не брат. Прям так и говорю — ты, Заза Джеидзе мне не брат. Мы же с ним и про виноград, и про вино, и про коньяк поговорили. А он мне по счётчику рассчитал! В Грузии, если хорошо поговорили, никто дэнег не берёт.

— Так он твой двоюродный брат? — спросил Иван, только что прекративший смеяться.

— Ай, какой двоюродный! Нет у меня двоюродных братьев, только сёстры, — ответил Купер.

— Тогда троюродный? — уточнил Боря.

— Ой, слушай, что ты пристал с этим братом! Нет у меня троюродных, — возмутился Зураб.

— Погоди, если у тебя нет двоюродных и троюродных братьев, значит, есть родной. Но у Зазы фамилия другая, — рассуждал Швабрин.

— Оу, Вано! В Грузии не так родственников определяют. Хорошо поговорил с генацвале — уже брат!

Вот как его понимать? Всегда удивлялся колориту ребят с Кавказа, а также их гостеприимству.

В лётную комнату вошёл Морозов с задумчивым выражением лица.

— Опять не полетели, — сказал Коля, снимая шлем и укладывая в него маску.

— А что у тебя, должно быть? — спросил я.

— Да в составе экипажа должен был слетать на спарке Су-15. Что-то там всё не идёт. То в одном месте течь, то в другом. Сегодня без полётов, короче. Может, кто возьмёт покататься? — улыбнулся Николай.

— Да все уже вроде слетали, — ответил Иван. — Ты Зураба послушай. Он тут смешные истории рассказывает.

— Вано, генацвале, какой смешной истории⁈ Трагедия. Я брата потерял из-за такси, — расстроено сказал Купер.

Вскоре пришёл и Мухаметов, чтобы сыграть бильярдную партию. Рашид Маратович очень любил погонять шары и играл с каждым из нас поочерёдно. Общий счёт был не в нашу пользу, хоть и нас с Ваней ему обыграть не удалось.

— Морозов, чего там Су-15 «чихает»? — спросил он, натирая кий специальным мелом.

— Сегодня без вариантов. Всё течёт у него.

— Так, а что у тебя ещё по плану? — поинтересовался Маратович, показывая Куперу вставать к столу, и сыграть с ним.

— В составе экипажа на МиГ-31. Площадки, спирали…

— Понятно, — перебил его Маратович.

Купер как раз сделал первый удар. Я вспомнил, что у меня есть в плане