Авиатор: назад в СССР 11 - Михаил Дорин

полёт на 31ом. Только все мои напарники сейчас заняты по другим полётам. Отчего бы и не слетать с товарищем.

— Рашид Маратыч, давайте со мной слетает. У меня есть в плане такой же полёт, — предложил я.

— Не устал, Сергей? Какой уже полёт за смену? — спросил Мухаметов.

— Третий.

— Думал меньше. Давайте на самолёт, а я изменения дам в плановую, — сказал Маратович и мощным ударом загнал шар в лузу.

Мы начали собираться, как на телефон в комнату позвонили. Боря взял трубку и посмотрел на меня.

— Серый, это Вера, — прикрыл он микрофон.

— Давай, — ответил я и взял трубку. — Да, Верочка.

— Серёжа, у тебя всё хорошо? — спросила жена, сильно волнуясь.

— Всё в норме. Ты чего так переживаешь?

— Да… неважно. Опять на вылет? Третий раз? — возмутилась Вера.

Что-то она нервничает. Давно такого не было.

— Я и больше летал, дорогая. Не волнуйся. Прилечу, позвоню, хорошо?

— Да, само собой. Целую тебя, Серёж, — ответила супруга, и я положил трубку.

Выйдя на улицу, первым делом посмотрел на небо. Натекала кучевая облачность, но без каких-то признаков дождя. Ветер слегка усилился, но кожаная куртка хорошо удерживала тепло и не пропускала воздух.

— Коль, борт, на котором полетим, эталонный. Там есть особенности, — сказал я.

— Да, знаю. Летал на этом борту под номером 504. Первый МиГ-31, на котором в ЛИИ уже весь комплекс отработали испытаний.

— Только сначала лётчики фирмы МиГ.

— Само собой.

Чем ближе подходили к стоянке, тем сильнее ощущался запах рабочих жидкостей и керосина. Кажется, что ты настолько сильно голоден до полётов. И вот этот ни с чем несравнимый аромат, смешанный с запахом влажной травы и звуками проносящихся над полосой самолётов, привёл тебя к твоей летающей машине.

Рядом с ней уже толпились техники, а на соседней стоянке народу было в разы больше. Свой полёт только что завершили испытатели из конструкторского бюро МиГ. Среди огромного числа техников и инженеров мы разглядели Федотова и Валерия Меницкого, ещё одного известнейшего лётчика, с которым мне удалось пересечься в Шинданде.

— Интересная какая у них спарка МиГ-21, — сказал Николай.

— Да. Очень модернизированная, — улыбнулся я.

Тот самый МиГ-21–81, следующий этап улучшения легендарной машины. Кажется, это тот самый борт, на котором мне удалось полетать в Панджшере. Думаю, что этот самолёт вполне может и понадобиться дружественным странам.

Преодолев несколько земляных валунов, мы оказались рядом с нашим МиГ-31. Инженерно-технический состав заканчивал подготовку, а мы с Колей пошли осматривать самолёт. Сегодня он уже слетал трижды, как мне доложил техник.

— Не жалеют, бойца, — улыбнулся Николай, заглядывая в воздухозаборник. — Здесь, наверное, ещё и катапультирование раздельное?

— Да. Странно, что ты такие вопросы перед полётом задаёшь, — посмеялся я.

— В голову просто пришло. Просто уже столько машин перепробовали и каждая по-своему уникальна и особенна.

За спиной послышались чьи-то разговоры, и я повернулся. В паре десятков метров уверенной походкой и активно жестикулируя, шли Федотов и Меницкий. Коля даже решил волосы пригладить, будто красивую девчонку увидел и боится показаться некрасивым.

— Сергей, как дела? — поздоровался со мной Федотов, а затем пожал руку и Морозову.

— Всё хорошо, а у вас?

— Жарко, как видишь, — посмеялся высокий и плечистый Меницкий.

Александр Васильевич, как всегда, был в кожаном комбинезоне и протирал залысину. Меницкий же расстегнул свой комбинезон нараспашку, охлаждаясь на весеннем ветру.

— Как ребята дела? Учёба продвигается? — спросил Федотов.

— Без замечаний, — буквально доложил Морозов.

Как будто первый раз видит столь известных лётчиков! У нас теоретические занятия эти двое несколько раз вели.

— Не напрягайся, парень, — похлопал Колю по плечу Меницкий.

Мы ещё пару минут пообщались и за «большими» людьми подъехал микроавтобус «Раф». Только когда автомобиль отъехал на достаточное расстояние, Морозов расслабился.

— Ты бы не хотел у них работать? — спросил Коля.

Не говорить же ему, что меня и Швабрина уже рассмотрели к распределению туда. Однако это всё пока что слова.

— Хочу, но сейчас нам надо лететь. Хватит прохлаждаться, — сказал я и подтолкнул Морозова к стремянке.

Запуск произвели, запросили выруливание, и через несколько минут я уже прогревал двигатели на исполнительном старте. Не первый раз уже я в кабине этого настоящего чуда инженерной мысли. С каждой секундой чувствуешь, как этот самолёт хочет разогнаться по полосе и взлететь как можно выше. Быть в небе быстрее всех и не останавливаться.

— Секундомер… время, — сказал Коля по внутренней связи.

— Гордый, 088, взлёт, форсаж, — запросил я в эфир.

— Взлёт разрешил, — ответил руководитель полётами.

Разбег по полосе. Морозов следит за скоростью и докладывает о её изменении. На указателе 380 км/ч, нос поднят, и я аккуратно отрываю самолёт от ВПП.

— Шасси… убрано, — проговариваю я по внутренней связи. — Набираем 600 метров.

Форсаж выключил. По команде руководителя полётами отвернули в пилотажную зону. С Николаем договорились, что маневрирование будем выполнять поочерёдно. Чтоб ему в задней кабине было не скучно.

Уже идёт 20 минута полёта, а нам ещё крутиться и крутиться. Морозов даже расстроился, что так долго придётся летать.

— Ты же хотел больше налёта. Вот и получай, — посмеялся я.

— Вынужден согласиться, — ответил Коля.

Самолёт хорошо входит в один разворот за другим. Ограничений по углу атаки и крену не превышаем, а Морозов и вовсе держит все параметры на градус, а то и два меньше, эксплуатационных. Ещё минут десять работы и можем возвращаться. Краем глаза смотрю за топливом. Всё же отложился в памяти у меня тот случай с опасной вибрацией двигателя. Сейчас показания в норме. Однако топливо расходуется быстрее, чем это должно быть. Гораздо быстрее.

— Коля, секундомер, — сказал я.

— Уже включил. Топливо? — спросил он.

— Точно так. Слишком быстро уходит.

Ритм расхода топлива меняется всё больше и больше. Задание надо прекращать.

— Гордый, 088, задание прекратил, топливо быстро уходит, — доложил я, разворачиваясь в сторону аэродрома.

— Вас понял. Остаток ваш?

Определить было сложно, поскольку показания топливомера и расходомера менялись постоянно. И всё в сторону убывания.

— Остаток 10, но быстро уходит.

— Понял вас, — ответил руководитель полётами.

Пока с ним разговаривали, килограммов 200 керосина успели потерять. До аэродрома ещё лететь и лететь, а у нас