Шепот блуждающих песков - Надежда Мамаева

На одутловатом лице хозяина барной стойки промелькнуло выражение лица человека, который ничего не понял, но усиленно делает вид, что в курсе всего. Здоровяк кивнул в знак согласия, а потом и словесно заверил, что сообщит сразу же, как Мардж закончит.

Мы с сиятельным присели за наиболее чистый из столиков.

– И что это за Мардж? – не удержалась от вопроса.

– Шлюха, – муженек не стал миндальничать. – А еще содержательница этого притона и осведомительница.

Сверху донесся еще один крик, вторя словам благородного. Блондин поморщился и полез за трубкой. Раскуривая ее, Хантер решил скрасить ожидание рассказом об этой самой Мардж.

Как оказалось, упомянутая блудница – весьма солидная дама по меркам трущоб. Она не только была владелицей кабака и комнат с «веселыми девочками», но и имела собственный «шантажный» бизнес. А дело в том, что рожала Мардж не от абы кого из клиентов, а только от тех богатых, с которых потом можно стрясти приличную сумму за воспитание его ублюдка. Как она вычисляла личностей, что готовы поддаться этому самому шантажу, – даже Хантеру было неведомо. Но так или иначе, землю этого мира топтало уже трое мальчуганов, чьи отцы в свое время оказались столь неосмотрительны (пьяны, глупы, богаты и далее по списку), что попались на уловку пройдохи Мардж, и слишком мягкосердечны, чтобы убить собственное дитя. Оттого и высылали шлюхе содержание на собственное чадо. В том, что по половицам увеселительного заведения стучат голые пятки именно их «кровиночек», ни у одного из папаш сомнений не возникало: заклинание кровных уз каждый раз исправно подтверждало родство.

Вот такое прибыльное дельце, как рождение бастардов, сообразила для себя Мардж. Впрочем, ее дети впроголодь не жили и одеты были хоть и с чужого плеча, но сносно. В общем, распутница как могла проявляла о чадах заботу.

Сверху раздался ввинчивающийся в уши младенческий плач. Тут и без кабачника стало понятно – таки родила.

Хантер флегматично достал из нагрудного кармана часы, отщелкнул крышку и, глянув на циферблат, заключил:

– Минут через пятнадцать можно будет заходить.

Слова сиятельного с делом не расходились. Ровно через означенное время он поднялся с лавки. По его небрежно брошенному «Посиди пока здесь» я поняла, что меня хотят оставить без самого ценного – информации.

– Эй, не бросай меня! – полетело в спину сиятельного. Спина никак не отреагировала. Но девушки с юга просто так не сдаются. – Хорошо, тогда это я тебя не брошу!

И с этими словами, перелетая через две ступеньки (у муженька ох и широкий шаг порою), я припустила за Хантером.

И как раз нагнала благородного, когда он входил в комнату роженицы.

В нос сразу же ударил запах свежей крови и пота. Младенец, завернутый в чистую, но старую тряпку, тихо попискивал, прижатый к материнской груди. Сама же мамочка, к слову, весьма миловидная, счастливо улыбалась, но ровно до того момента, как увидела Хантера.

Повитуха, ополаскивавшая руки в бадейке, повернулась на скрип половиц. Узрев посетителя, она уперла руки в крутые бока и деловито поинтересовалась:

– Отцом будете? – а потом добавила без перехода: – Молодец, Мардж, сиятельного отхватила!

Я прыснула в кулак: ну а правда, что еще можно подумать, когда к не успевшей отрожать даме в спальню вламывается мужчина? Правильно: первая мысль – это новоиспеченный папаша, но уж никак не следователь.

Ясность внесла сама хозяйка:

– Не приведи двуединый, сплюнь, Баретта. Этот сиятельный столько цветов из императорского розария опылил и ни разу не прокололся… что уж говорить о нас, простых смертных, – начала она витиевато.

Новорожденный, видимо, уловив самый вкусный из запахов – грудного молока, – начал с закрытыми глазами и раззявленным беззубым ротиком водить носом из стороны в сторону в поисках пищеблока. Мамашка, видя это дело, временно переключила все свое внимание на чадо, пытаясь сунуть ему в рот сосок. Младенец, не будь дурак, тут же присосался к предлагаемому угощению не хуже пиявки и зачмокал.

– Так чего тебе надо от меня, дознаватель? – последнее слово она произнесла со скрытой издевкой, будто ругательство.

– То же, что и всегда, – ответы. – Хантер достал небольшой кожаный кошель и бросил его рядом с роженицей на постель, а затем выразительно покосился на повитуху.

Эта женщина, чем-то напоминавшая ломового ящера, стрельнув недобрым взглядом в сиятельного, дождалась кивка хозяйки, после чего отряхнула юбку и уронила:

– Надо будет – позовешь.

Повитуха гордо прошла мимо Мардж, а у дверей чуть толкнула меня, расчищая себе путь. С сиятельным, видимо, такой маневр проделать поостереглась – об этакую скалу и самой зашибиться недолго, а вот щуплая я вполне подходила для того, чтобы показать свой норов.

Хантер лишь хмыкнул на это, но ничего не сказал, зато Мардж, смерив меня внимательным взглядом, понимающе протянула:

– Перед тем как начнешь задавать свои вопросы, ответь на один мой: неужели благородному сиятельному настолько наскучили придворные красавицы, что его потянуло на голытьбу вроде нас? – Она тонко усмехнулась: – Ну хоть не мальчик… А то я слышала, у вас, в высоких сферах, сейчас это модно… с симпатичными юношами.

То, что она с лету определила мой пол, слегка меня удивило – обычно все ошибались.

– И, видимо, она тебе дорога, раз ты притащил ее даже сюда.

Я же смотрела на кровавый подол, задранный до пупа, на то, как и без того здоровенное бордовое пятно медленно, но верно увеличивается от выходящих остатков багряной руды, и мне подумалось, что превращение любой девочки в женщину оплачено этой самой кровью: первой, девственной, ро́довой. Будь ты хоть нищенка, хоть принцесса.

Настоящая леди, при виде голых женских ног, неприкрытой груди, из второго соска которой капало молозиво, наверняка сказала бы гордое «фи» и прикрыла глаза в знак порицания. Мне же было неуютно, отчасти страшно, оттого, что я примерила это все на себя, но умом я понимала, что облик Мардж – это что-то естественное, задуманное природой задолго до моего появления на свет. А вот что казалось лишним в картине – это Хантер, сосредоточенный, напряженный, деловой.

– Я плачу за свои вопросы, – отрезал он.

– Хорошо, – согласилась с ним блудница. – Я девушка честная, всегда отрабатываю гонорар, – и тихо хохотнула.

– Меня интересует мужчина. Скорее всего, средних лет или крепкий старик. Возможно – иностранец, появившийся в нижней части Альбиона не так давно.

– Клиент? – деловито уточнила Мардж, в этот момент напомнившая мне лису.

– Не обязательно. Его одежда, волосы и руки имеют характерный алхимический запах. И скорее всего, правый глаз либо плохо видит, либо его нет.

Она думала долго, хмуря брови и беззвучно шевеля губами, а потом ее лицо озарилось.