Мы взлетали, как утки... - Комбат Найтов

Через неделю после начала наступления активизировались 4-я и 6-я румынские армии. И нас переключили на работу в двух направлениях. Южный фронт взял Жмеринку, в тот день капитан Мальцев обнаружил крупное, до двухсот танков и самоходных установок, соединение немцев под Маяками. Выкристаллизовался замысел немцев. Если вы полезете в Википедию про Комаргород, то вам поведают, каким прекрасным городом он был до 1650 года. Дальше история обрывается, и начнется она снова, когда пшеки из-под стекла выкопаются. Но до остекления еще семьдесят пять лет, поэтому поведаем о поселке городского типа в Винницкой области, куда ночью прилетело три самолета нашей эскадрильи разведки и связи. Говорят, что был основан Комаром-Забужинским. Судя по фамилии, за Бугом комары его и съели. Знаменитый камень надгробный – на нем буквы выбиты на иврите или идише, скорее второе. Это не потому, что меня еврейский вопрос интересует, а потому, что их здесь много было… Но до войны. Теперь здесь их нет почти. А этот самый Коломойский последним в Лондон улетел. Зато бандеровцев много. Гетто здесь были в каждом селе и в каждом городе, и понятно, что организовывали их вовсе не немцы. Местные старались, и у каждого из них было имя. Вот только последыши их до сих пор живы.

Самолеты не садились, они выбросили семь человек: шестерых наводчиков и одного «дальняка». Дальняком была девушка из этих мест. Скинув парашют, она сняла и положила вместе с парашютом комбинезон, облила все серной кислотой и закопала. Приземлилась группа между «железкой» и селом, на опушке небольшой рощицы. Оттуда Натуся, как ее в детстве звали, отправилась в село, а группа двинулась в сторону станции Вапнярки. Между селами есть дорога, и в одном месте стоит небольшая рощица. Там требовалось организовать наблюдательный пункт и подать сигнал о том, что немецкие войска выдвигаются на исходные. Задание Натуси не знал никто. От речки Русавы здесь прорыта протока, которая образует ряд прудов, в которых разводили карася и карпов и использовали под мельницы и для вымачивания конопли. Места здесь хлебные.

Натуся пробралась к собственному дому и залегла у оградки, наблюдая за несколькими домами. В двух из них играла музыка и раздавались пьяные голоса. В остальных – даже огонька не было видно. Тренированным движением девушка перемахнула через плетень и двинулась к дому. Было странно, что Дружок не лаял. Будка оказалась пуста, расстегнутый ошейник и цепь лежали возле нее. Дверь в дом даже не на защелке, открыта. Света в окнах нет. Требовалась маленькая бумажка, которая лежала в верхнем ящике буфета. Она подтверждала, что Натуся – полунемка, фольксдойче. Чуть приоткрыв стволом «ТТ» дверь, девушка принюхалась. Чужой запах! И сильная вонь самогона. В доме кто-то был, видимо спал. Она отошла в сторону бани. Там из окошка чуть пробивался лучик неяркого света. Диверсантка достала небольшую трубочку и прижала ее к раме, затем к стеклу. Голоса она узнала, но дверь оказалась запертой. Пришлось стучать своим детским стуком.

– Хто тамо?

– Це я, мамо!

– Ой, лышенько!

Натуся прижала палец к губам, показывая матери не шуметь. Ну да, попробуй уговорить кого-нибудь не думать о зеленой обезьяне. Насилу удалось заставить не причитать. Выслушав последние известия про то, какие гады жили рядом в одном селе, Натуся выяснила, что в доме живет Василь, ее одноклассник, подавшийся в полицаи. Он охраняет гетто, нехристь, организованное на западном краю села. Днем охраняет, а ночью пьет, как сапожник, видимо совесть усыпляет.

– Мама, помнишь, у нас была старая справка на немецком, что наша бабушка – немка, фон Браухич. Где она?

– Ой, туточки, я зараз! – Мать минут десять ковырялась в бумажках, все пытаясь рассказать о том, как она каждую из них получила, потом нашла необходимую.

– А папа где?

– Та нема батьки, йево 17 липня вбили, зараз як немцы прийшлы.

– Я пойду, мама. Мне нужно. Береги себя!

– Ой, лышенько!

– Тихо! Кто-то во дворе ходит!

– Та то Василь, до ветру пишов.

– Тихо! Гаси свет!

Они посидели немного и дождались, пока хлопнула дверь дома. После этого Натуся засобиралась. Мать сунула ей в дорогу довольно большой узелок. Но напрямую к станции девушка не пошла. Ее заинтересовал дом с музыкой. На поручень крыльца она поставила РПГ-40, низ которой прихватила суровой ниткой. Гранату прикрыла тряпкой, поднятой у крыльца. Нитку она прикрепила к двери, соорудив растяжку, вытащила чеку, усмехнулась и пошла огородами к станции Вапнярка. Грохот взрыва догнал ее через двадцать минут.

Услышав взрыв, командир группы старшина Савельев выругался: придется отходить от почти законченной лежки. Прошумели! Не любил он, когда группу объединяли с кем-либо или посылали в партизанские отряды. Слишком часто явки оказывались проваленными, а связники находились под колпаком у немцев. Он подал сигнал сбора, и бойцы начали выбираться из-под наваленных старых веток. Отходили на юго-восток, к железной дороге, в одном месте на карте был скрытый лесом со всех сторон переход. Следы отхода старшина присыпал кайенской смесью. Форсировав «железку», поменяли направление отхода на юго-западное и через тридцать минут начали устраиваться в небольшой рощице, в центре которой была вытянутая с запада на восток поляна. Шесть человек расположились в роще так, чтобы контролировать все подходы. Жилья рядом не было, если не считать будки обходчика на разъезде Комаргород в полутора километрах западнее. Целью для наблюдения была дорога на Могилев, поэтому отойти далеко старшине поставленная задача не разрешала. В селе шум, отдельные выстрелы, по шоссе туда проехала небольшая колонна автомашин и бронетранспортеров из Вапнярки. Благо что дождик небольшой начался, следы скроет. Через некоторое время в стороне отхода дальняка прозвучал еще один взрыв мины, послышались очереди из МГ и «шмайсеров». Глухо лаяли «маузеры». Но выстрелов из нашего оружия не было слышно. Видимо, группа преследования двинулась по следам отхода и нарвалась на растяжку. Девушка, как и было условлено, отходила к Маякам. Но немцы там траншеи роют, создают вторую линию обороны. В чем было дело, Савельев не знал, но послал в штаб код «Б» – группа под угрозой раскрытия.

К утру все затихло. Старшина, в свою очередь по времени, даже подремал. Вдруг свист пересмешника – сигнал: «Внимание, опасность!» В составе группы только бойцы-пограничники из Ковенской комендатуры. Воюют с первого дня, до этого по три года отслужили на границе.

От Комаргорода по дороге к разъезду шла колонна людей, человек тридцать, под конвоем. Через сорок минут процессия перешла через пути и повернула на восток, направляясь к роще. Один фельдфебель шел сзади-сбоку от колонны, он был с автоматом. В руке гибкий стек, пилотка под погоном. В бинокль старшине было видно его брезгливое отношение к идущим в колонне, которых он иногда подгонял ударами этой гибкой палки. Остальные охранники были в сапогах, заправленных в них гражданских брюках, в черных пиджаках и белых рубашках. На рукавах повязки: с одной стороны – белая с полосками и свастикой, на другом рукаве – красно-черная повязка с круглой отметиной посередине. Было восемь рядовых и сотник. У него на голове фуражка с синей кокардой и желтым тризубом. В колонне в основном женщины и дети, пара-тройка стариков и несколько подростков. Национальный состав – смешанный, большинство были евреями, но русские и украинцы тоже присутствовали. У нескольких человек руки были связаны. У большинства женщин порваны рубашки и отсутствовал лифчик, видать с ними провели отдельную «беседу». Колонна шла в рощу. Стало понятно назначение лопат, которые были обнаружены еще ночью.