Долгая дорога в Ад - Алексей Леонидович Курилко

нормальный человеческий облик.

«Ну, какой же я демон? – ответил он, улыбаясь. – Рылом не вышел. Нет, брат мой, чин у меня куда меньший, чем у твоего отца. Он ведь из «благородных». На нём печать звезды. А я всего лишь бес. И только-то. Но с ним мы дружили какое-то время. Да и сейчас когда – никогда, бывает, пересекаемся по службе».

«По службе?».

«Все мы, по мере наших скромных сил и возможностей, честно служим Великому Князю Тьмы Люциферу. И ты, брат мой, не исключение. Хочешь ты того или нет. Так уж на роду написано».

 

 

 

 

Запись 034

 

 

«И как же вас зовут?».

«Лично мне нравится то имя, которое мне дали люди».

«Какое же?» - спрашиваю.

«Мефистофель».

«Знатное имя».

«Моё», - сказал он.

«Ну, Мефистофель - так Мефистофель. Говорят, что если знать истинное имя, то можно повелевать его носителем».

«Чушь!».

«Тогда назови своё истинное имя».

«Не хочу. Оно меня бесит!».

«На то ты и бес».

«А как прикажешь тебя называть?» - спросил Мефистофель.

«Мне по душе имя Агасфер. Я сам его придумал. И я же запустил легенду о себе. Развлекался».

«Да, скука – тот самый ад, который вечно преследует нас и находит нас повсюду, где бы мы ни были и чем бы ни занимались».

«Это всё из-за времени…».

«Презренная чушь! Нет ни времени, ни пространства! Всё это ваша околонаучная чушь! Ничего этого нет!».

«Что же есть?».

«Плоскости. И мы сейчас на самой низшей из них. Проклятое кротовье царство! Свет ослепляет и только сплошная тьма даёт ещё тусклую надежду на прозрение. Ладно, в бездну всё! Ты всё равно ничего не поймёшь. Ведь ты же рос и жил среди людей, а у них давно всё вкривь да вкось и вверх тормашками».

«Почему это я ничего не пойму? - во мне взыграла обида. – Я уже понял… кое-что».

«Кое-что - слишком много на сегодня. Мы чересчур разные, чтобы так сразу говорить на одном языке, я уж умолчу о диалекте».

Помню, меня его слова задели за живое. Мне показалось обидным его отношение ко мне и моему положению. С губ моих чуть не сорвалась громкая фраза о том, что он забывает кто я такой. В конце концов, я сын самого… Но я наступил на горло уязвлённой гордости, к тому же я впервые ощутил гордость от того, что был не совсем человеком, а лишь наполовину. Раньше эта гордость принималась мною - наоборот – за ущербность. Я чувствовал себя изгоем. Ошибкой природы. Лишним и чужим для всех. Потом я вновь ощущал то же самое. Но в тот момент я по-иному взглянул на себя и своё положение.

Я не стал напоминать Мефистофелю, чей я сын. Он явно это помнил и так. Я лишь печально заметил:

«И я достаточно настрадался от скуки».

Мефистофель незамедлительно отреагировал:

«Что – скука? Окружающая среда. Она повсюду. С ней свыкаешься и под неё подстраиваешься. А вот что делать со щемящей тоской, иссушающей, не проходящей? Что делать с ней?».

«Тоска?» - переспросил я.

«Она тоже есть у всех и каждого. В той или иной степени. Тоска объединяет нас. У нас тоска по утраченному, а у людей по несбыточному».

«Может по стаканчику вина?» - предложил я.

«Не сейчас. У нас очень мало времени».

«Того самого, которого вовсе нет?».

«Не умничай. Для нас нет. А для Марло сейчас важна каждая минута. Так что поторопись, приятель!».

Послушно, не вступая в спор, я принялся собираться.

«А где он?».

«В Дептфорде».

«Скрывается?».

«Думаю, он задумал бежать. Завтра в полночь назначено отплытие корабля, капитаном которого является его родной дядя. Официально корабль направляется к русским землям, но куда он заплывёт по пути – одному шкиперу известно. Я предполагаю, что лорд Барли прекрасно осведомлён о местонахождении Марло. Сверх того, он ждёт, когда его подопечный исчезнет, недаром он придержал донос Ричарда Бейнза на Марло. Но вот Френсис Уолсингем – это только мои предположения – желал бы, чтобы Кристофер Марло исчез навсегда, дабы тайны, которыми владеет лучший агент секретной службы её Величества, исчезли вместе с ним. А так и случится, если Марло сегодня убьют. И, если предчувствие меня не подводит, так оно и будет, дорогой мой Агасфер».

«А вам нужно, чтобы он остался жить?».

«Во всяком случае, ещё какое-то время».

«Зачем?».

«Скажем так – у нас с ним есть некоторая договорённость».

«Ну, так наслали бы орду злобных крыс на тех, кто замыслил его убить, или наслали бы какие-нибудь чары на головы наёмных убийц».

Мефистофель в ответ презрительно фыркнул:

«Мы не чародеи».

«Я готов».

Мы вышли из дома в промозглую ночь. Прошли два квартала, спустились к реке, сели в лодку, проплыли под лондонским мостом, который, как обычно, украшали головы казнённых преступников.

«Какой у нас план действий?» - поинтересовался я.

«Никакого, - сообщил Мефистофель. – Будем действовать по обстоятельствам».

«Превосходно!».

Под утро мы были на месте. В гостиницу, в которой скрывался Кристофер Марло со своими дружками, Мефистофель отправился один, а меня оставил во дворе.

Утро выдалось туманным. И было холодно. Я укутался в плащ и терпеливо ждал.

Мефистофель появился спустя минут десять.

«Всё очень скверно», - сказал он.

«Насколько?».

«Я же сказал – очень, очень, очень скверно…».

«А поконкретней?».

«Там королевский следователь. Заканчивают протокол».

«А как он там очутился?».

«Якобы случайно. Всё это неспроста».

«Так, а что случилось?».

«Марло убит».

«Чёрт!».

«Тебе меня мало?».

«Кем он убит?».

«Их было трое: Инграм Фрезер, Роберт Поли и Марло. Они весь вечер пили, а ночью между ними завязалась ссора – в результате потасовки, Фрезер, защищаясь, случайно, или как бы случайно, нанёс Кристоферу удар кинжалом в глаз. Мы опаздали. Ладно, ступай к лодке, я сейчас вернусь».

Что-то мне всё это весьма и весьма не нравилось. А кому бы это, мне интересно, понравилось? А? Вот то-то и оно. Ситуация – горячечный бред сумасшедшего! Не правда ли? Но оказалось, что всё это были только цветочки. Цветочки – лютики… Потому что у лодки Мефистофель появился уже не один… На плече он принёс труп Кристофера Марло…

- Твою мать!

- Абсолютно верно! Я полностью разделяю твоё настроение и совершенно согласен с твоим замечанием.

«Какого чёрта?» - зашипел я громким шёпотом, сквозь стиснутые от негодования зубы.

«Заткнись!» - прикрикнул он на меня.

Потом Мефистофель, схватив меня свободной рукой и взвалив