Долгая дорога в Ад - Алексей Леонидович Курилко

на плечо, так же, как и бездыханное тело Марло, взмыл в небо. У меня перехватило дыхание. Мы взвились в самую высь. Земля осталась далеко внизу, укрытая туманом. Я боялся пошевелиться. Бессмертие бессмертием, но мне совсем не хотелось свалиться вниз с такой высоты. Собственно, я впервые в жизни находился на таком расстоянии от земли. Давно забытое чувство страха охватило меня, я мёртвой хваткой вцепился в Мефистофеля и не ослаблял хватки до тех пор, пока мы не опустились наконец на твёрдую почву, посреди какой-то лесной поляны, куда ещё не проникли лучи восходящего солнца, из-за деревьев, растущих вокруг.

«Нужно торопиться, - забормотал Мефистофель после нашего приземления, - нужно торопиться…».

Он поднял комок земли, размял в руках, а затем принялся шептать что-то невнятное, плеваться, продолжая разминать землю в руках.

Марло лежал у его ног. Лицо бледное, почти белое, только на месте левого глаза зияла темно-красная рана. Пока я рассматривал мертвеца, Мефистофель достал из-за пазухи стеклянный флакон и вылил, содержимую во флаконе, жидкость себе на руку, в которой держал горсть земли. Горсть земли превратилась в чёрную грязь. Он присел на корточки перед трупом и замазал рану Марло образовавшейся грязью.

«Нужно торопиться, - вновь забормотал Мефистофель. – Время не ждёт, и время ещё есть, да, время ещё есть…».

Затем он вскочил и, схватив меня за ворот, бесцеремонно и грубо швырнул меня к лежащему трупу.

«Полегче, приятель», - огрызнулся я.

«Залей ему рану своей кровью».

«Это как?» - растерялся я.

«Ты что глупый? Разрежь себе запястье или ладонь! И поторопись, приятель, – солнце всё выше!».

Не медля больше ни секунды и не задавая лишних вопросов, я выхватил свой нож и полоснул себя резко по руке, а потом расположил свою руку над лицом Марло таким образом, чтобы кровь, стекая, попадала прямо на замазанную грязью рану Кристофера.

«А теперь дыши за него!».

«Чего?».

«Ты бессмертен, твоё дыхание заполнит ему лёгкие, и это поможет ему вернуться с тропы мёртвых. Делай, что говорю. Время дорого!».

Я послушно склонился над бездыханным телом и стал вдыхать в холодные уста Кристофера Марло.

«Сильнее!- кричал Мефистофель. – Больше!».

И вдруг Марло открыл глаза, вернее глаз.

 

 

 

Запись 035

 

- Хотите сказать, что вы оживили убитого Кристофера Марло?

- Да, мой дорогой, именно это я и хочу сказать: мы оживили убитого Кристофера Марло.

- Я вам не верю.

- Тем не менее, я говорю чистую правду.

- Гм… Не знаю… Я уже… Ну, предположим… Да нет, вы смеётесь надо мной.

- Поверь, я был удивлён не меньше.

- Он встал? Он говорил?

- Он был живым. Я видел это своими глазами.

- Или выдумали.

- Зачем?

- Откуда мне знать! Чтобы произвести на меня впечатление.

- Да, только об этом и думаю.

- Гм… И что было дальше?

- Мы поболтали. Как ни в чём не бывало… Из нашего разговора я много вынес. Выяснилось масса интересных моментов. Если коротко, дело было так. Ещё во время работы над своим «Фаустом», Марло начал усиленно интересоваться чёрной магией. С одной стороны, он взял за основу народную легенду, а с другой, он где-то, отчасти, писал о себе. Его интерес к чёрной магии рос. Он сошёлся с чернокнижниками и колдунами. А потом у него произошла встреча с Люцифером. Он сообщил Кристоферу Марло, что тому суждено стать величайшим поэтом и драматургом, а тот признался в том, что последнее время именно это и составляет предмет его мечтаний и, дескать, ради этого он бы многим пожертвовал. Он также сказал, что вполне чувствует в себе силу, но чтобы реализовать себя и эту самую силу ему нужно время. А Люцифер ему, якобы, сказал, что время-то как раз не проблема и этого добра у него, у Люцифера, так много, что он бы мог с ним, с Марло, поделиться.

Я всех деталей той беседы не помню, но в общих чертах – как-то так.

По просьбе Марло, мы сопровождали его до самого корабля… Забыл название корабля…

Но вот, что самое важное. Прощаясь, Марло передал Мефистофелю одну рукопись. Это была поэма, над которой он последние дни работал. Называлась она «Венера и Адонис». И через две-три недели она была впервые опубликована. Автором её, как следовало из титульного листа, являлся некий Вильям Шекспир.

- Знаете, я когда-то увлекался «Шекспировским вопросом». Личность Шакспера из Страдфорда действительно мало подходит на роль истинного автора бессмертных произведений. Тут тебе и явная безграмотность, как его лично, так и его детей, и его завещание, где ни единым словом не упоминается его богатое литературное наследие, и прочее, прочее, прочее… Но, если быть до конца откровенным, то я больше склоняюсь к версии, что автором шекспировских текстов является Роджэр Мэннерс, пятый граф Рэтленд.

- Но это бы значило, что Рэтленд своё первое большое произведение создал в четырнадцать лет.

- На то он и гений. Мало ли мы знаем примеров, когда гений, будучи ещё совсем неразумным ребёнком…

- Ты о Моцарте?

- Моцарт, Бетховен и… этот… как его?

- В любом случае, не так уж много.

- Но были.

- Не хочу тебя огорчать, но я точно знаю, что «Венеру и Адониса» написал Марло.

- А что с ним было дальше?

- С Кристофером Марло?

- Да.

- Не знаю. Я больше никогда с ним не виделся.

- А Мефистофель?

- Он исчез из моей жизни вместе с Марло.

- Ну, тогда ваше свидетельство практически ничего не меняет.

- Это почему же?

- А чему вы, собственно, были свидетелем? Тому, что Марло выжил? Ну, что ж, возможно. Он написал поэму приписываемую Шекспиру? Не факт. Может это была другая поэма. С похожим названием. Сочинял ли он дальше? Вот первый вопрос. И потом. Может за Шекспира писал не один автор? А может даже не два и не три, может… Может это большой и сложный такой массонский заговор?

- Это писал один человек. Стиль…

- Перестаньте! Одному человеку такое почти не под силу. Слишком богатый словарный запас. Слишком много, слишком талантливо…

- Так ведь ты же забываешь о том, кто ему помогал. Сам князь Люцифер. Это был дар. Но не Божий.

- Но зачем Марло писать под чужим именем?

- Кто знает, мой мальчик! Может в этом вся суть. Дар обрёл – имя потерял. Право на имя. Он же сам говорил,