Строптивый ангел - Элайна Фокс

Молодой человек отрицательно покачал головой:

– Но я же сделал это. Почему возлюбленный Присциллы не может поступить так же?

– Поймите, мы обучали вас этикету в расчете на то, что ваше пребывание в обществе будет коротким, если не минимальным. Но если бы вам надлежало жить в этом обществе, вам пришлось бы стать абсолютно другим человеком, по-настоящему измениться. Поменять, взгляды, мысли, стремления, привычки, даже, возможно, получать удовольствие от совсем других вещей. И это, кстати, беспокоит вас гораздо больше, чем вы позволяете себе это заметить!

– Не верю. Вы просто пытаетесь подыскать себе оправдание, – упрямо проговорил молодой человек.

– Тогда я сдаюсь. Думаю, вы не сможете этого понять, – спокойно подытожила Эва.

– Да вы лицемерная обманщица, мисс Морланд! – сказал он раздраженно.

– Я не понимаю, о чем вы. И будьте добры, говорите потише, – обернулась к нему Эва, останавливаясь у двери своего номера.

Он приблизился к ней, сверля ее пристальным взглядом.

– Тогда почему вы поцеловали меня? Скажите, и я оставлю вас в покое.

Эва покраснела и опустила голову.

– Я не могу обсуждать это в коридоре, где любой может нас услышать.

– Хорошо. Тогда дайте мне ключ, – спокойно предложил молодой человек.

– Что?

– Дайте мне ключ. Мы зайдем в номер, и там нас уже никто не сможет услышать.

Она выглядела изумленной.

– Вам нельзя входить в мою комнату.

Энджелл взял у нее ключ, открыл дверь и зашел внутрь.

Эва молча смотрела на него, не переступая порога.

– Что вы делаете?

Он бросил ключ на стол.

– Собираюсь поговорить с вами там, где нам никто не будет мешать. В вашем номере, я абсолютно в этом уверен, нас никто подслушать не сможет.

Она сжала руки и по-прежнему смотрела на молодого человека, не двигаясь с места.

Он невозмутимо кивнул:

– Все в порядке.

Затем он сделал решительный шаг ей навстречу. Она смотрела на него встревоженными, точнее, даже испуганными глазами.

Он быстро подошел к девушке и, взяв ее за руки, втянул внутрь.

– Так вот ваше решение всех проблем?

Он обнял ее за талию и захлопнул дверь.

– Не совсем. Только одной.

Он накрыл ее губы своими, ожидая, что она ответит ему, как раньше. Она не оттолкнула его, но оставалась холодной в его объятиях и не отвечала на поцелуй.

– Ну же, Эва, – он взглянул на ее покрасневшее лицо, – почему ты не можешь признать, что тебе нравится, когда я целую тебя? Почему ты не можешь признаться в этой простой человеческой слабости?

Она закрыла глаза, и он снова поцеловал ее. На этот раз она ответила ему. Ее руки заскользили по его спине, но тут он внезапно отпрянул.

– А теперь объясни мне, почему это так «неподходяще». И заодно, чем «отличается» то, что ты чувствуешь, от того, что чувствуют, целуясь, обычные люди.

Эва открыла глаза.

– Ты сам черт! – задохнулась она от возмущения.

– А ты святоша!

– Я? – изумленно посмотрела она на него. – Я святоша?

– Ты, с одной стороны, поддаешься чувствам, а с другой – постоянно думаешь, как это дурно.

– Энджелл, откуда ты знаешь такие слова? Еще месяц назад ты понятия не имел, что значит «происхождение». Твой английский выправился и стал великолепным, хотя еще недавно ты двух слов нормально связать не мог. У меня создается впечатление, что ты сам притворяешься кем-то другим.

Он напрягся и отступил назад.

– Я никогда не лгал тебе ни в чем, – проговорил молодой человек.

– Тогда в чем же дело? – требовательно спросила девушка. – Почему ты так изменился?

– В чем-то ты права. Но не надейся. Я вовсе не лучше, чем ты думаешь. Я просто немного другой. Я вспомнил, чему меня учили в детстве. Но в общем-то ты до сих пор целуешь обыкновенного невежественного и грубого ковбоя.

Эва потупилась.

– Разочарована? – спросил он. – Или думаешь, что я все-таки не подхожу тебе?

Она подняла глаза:

– Я же тоже не подхожу тебе. Как ты не можешь этого понять?

Он холодно смотрел на нее.

– А Присцилла? Мы с Присциллой идеально подходим друг другу?

– Да. Можно сказать и так.

– Просто Присцилла не такая бесчувственная, – произнес Энджелл и тут же пожалел о том, что сказал.

Черт, что он говорит? Ему не хотелось отталкивать ее, но другого выхода он не видел.

– Присцилла – другой человек, – подняла голову Эва.

– Ты тоже могла бы стать другим человеком, – горько усмехнулся Энджелл и вышел.

Эва, дрожа от переполнявших ее эмоций, стояла у стены, глядя вслед Энджеллу. Она не могла заставить себя подойти и закрыть дверь. Она слышала его сердитые быстрые шаги по коридору и больше всего на свете желала, чтобы он вернулся. Она готова была согласиться с ним. Господи, может, он все-таки вернется и докажет ей – словами, прикосновениями и губами, – что он был прав, а она – нет. И тогда все снова будет хорошо.

Закрыв глаза, она представила себе, как сообщает отцу, что хочет выйти замуж за Джошуа Энджелла – безвестного бродягу, которого она вытащила из тюрьмы в захолустном городке. Нет, она не сделает этого. Она не решится так поступить. И не стоит даже и пытаться.

Она прижала руки к груди и шагнула к двери. Колени ее дрожали. Больше всего ей захотелось броситься на пол и разрыдаться.

Но если она сейчас поддастся эмоциям, ей будет очень тяжело потом прийти в себя опять.

Она распахнула дверь.

На пороге стоял Харви, уже занесший руку, чтобы постучать.

– Эва! – Стучать уже было бессмысленно, и вместо этого он пригладил волосы. – Как я рад, что ты еще не легла. Могу я войти?

Не ожидая ответа, он быстро шагнул внутрь. Эва озадаченно проводила его взглядом.

Он пересек комнату и раздвинул шторы. Не оборачиваясь, словно обращаясь к невидимому собеседнику по ту сторону окна, задумчиво проговорил:

– Я просто ума не приложу, что делать с твоей сестрой.

Эва использовала то, что он на нее не смотрит, чтобы быстро поправить платье и прическу.

– Ей совершенно безразличны ее проблемы, – продолжал тем временем Харви. – Похоже, у нее полностью отсутствуют чувство реальности, ответственность или хотя бы желание как-то решить, что она будет делать в будущем. – Он опустил занавески и шагнул к креслу. – Откровенно говоря, Эва, она ведет себя как пустоголовая, безответственная… – Обратив внимание на ее лицо, он замер с поднятой рукой: – Эва? Что с тобой? Господи, что случилось?