Лето быстрых перемен - Николай Рябов

– Все одиночки?

– Естессно! Какой смысл искать других?! – её лицо недоуменно вытянулось.

– Вас интересовали только квартиры?

Услышав о квартирах, Юлька быстро забыла про смех.

– Ну, почему же! Мало ли добра у богатеньких лопухов?! Хотя, квартиры, конечно, самое главное…

Последнюю фразу она сказала тихо, будто, объясняя ситуацию себе самой.

– Что собирались делать с владельцами жилья?

Юлька ответила не сразу, потрогав ладонями свои раскрасневшиеся щеки.

– Не знаю! И знать не хочу! – с вызовом откликнулась она. – Всю эту муру Юра брал на себя. Так же, как и продажу квартир!

«Муру!», – содрогнулся я. Этой стерве было плевать, что Гросс собирался сделать со мной и другими людьми, которых криминальная парочка решила взять в оборот.

– Что он обещал?

После этого вопроса Юлькино лицо вновь приняло беззаботный вид.

– О, тебе интересно даже это! – резким движением она закинула ногу за ногу, оголив при этом загорелое бедро. – Можешь не сомневаться, мы с Юрой не пропадём!

– Что он тебе обещал? – повторил я вопрос и, несмотря на опьянение, Юлька поняла, что ей не удастся уйти от ответа.

– Мы собирались получить на квартирах тысяч сто – сто пятьдесят, а потом махнуть в Штаты или Австралию! – призналась она отчаянно непослушным языком и попросила воды.

Я проигнорировал просьбу.

– Где обитал твой Юрик?

Юлька посмотрела на меня ничего не понимающими глазами.

– Не знаю, – она громко икнула. – Но только не в Москве!

Почти сразу после этого Юльку стало неудержимо клонить в сон и, прежде чем она безвольно уронила голову на грудь, я выудил из неё ещё несколько признаний, которые дополнили общую картину.

Оставлять Юльку вдрызг пьяной не хотелось и я, взглянув на часы, потащил её в туалет.

Реанимационные усилия заняли не меньше получаса и стоили мне укушенной руки и сотни выслушанных проклятий.

Когда я вытащил её из ванной, Юлька всё ещё сопротивлялась и обещала прикончить меня с помощью своего дружка. Она замолкла лишь после того, как получила очередную затрещину и рухнула в кресло.

– Твой Юра сейчас сидит у ментов и проклинает тебя последними словами! – бросил я вскользь, устраняя следы своего недолгого пребывания в номере.

– Почему?! – тотчас встрепенулась Юлька, забыв про своё жалкое состояние (после душа она была голой и мокрой).

– Всё очень просто: ты ведь не предупреждала его, что один из женихов работает сыщиком?

Юлька не меньше минуты смотрела на меня, выпучив глаза.

– Кого ты имеешь ввиду? – наконец, спросила она.

Я молча сунул ей под нос удостоверение.

Когда Юлька разобрала соответствующий текст, у неё на лбу выступил пот.

– Юра знает об этом? – едва слышно поинтересовалась она.

– Грех было держать в неведении! – съехидничал я. – Всё-таки, не чужой человек!

Кажется, только сейчас до Юльки стала доходить вся незавидность её положения.

– Что же мне теперь делать?! – воскликнула она, когда я взял свою сумку и направился к двери.

– Что делать? – переспросил я, останавливаясь. – Во-первых, молись, чтобы твоего ненаглядного упекли пожизненно! А, во-вторых, скорее уматывай отсюда – не ровен час, Юра начнёт давать показания и тогда тебе светит срок за соучастие!

– Какое соучастие?! – вздрогнула Юлька. – Я же ничего не сделала!

– Не строй из себя дуру! – огрызнулся я и, хлопнув дверью, вышел из номера.

Обратный путь из Сочи тоже не был гладок, но, несмотря на все транспортно-пересадочные перипетии, я вернулся в Москву уже утром следующего дня, то есть, в понедельник.

Мой стремительный южный вояж увенчался полным успехом, и осознание этого подстегивало, словно мощный допинг, позволив на время забыть о накопившейся усталости.

«Всё, Юлькин вопрос закрыт! – не без удовлетворения думал я, шагая к аэропортовской стоянке, на которой осталась моя машина. – Теперь следует скорее отработать банкирский заказ и после отдохнуть!».

Мысль об отпуске позабавила. Я невольно вспомнил о своём нетерпении перед планировавшимся отдыхом в Дагомысе и наивных планах, которые тогда успел выстроить в мечтах. Увы, мне, увы…

Ещё в самолёте я решил, что, вернувшись в Москву, не стану заезжать домой, и сразу отправлюсь в Тверь к Евдохину.

Повидаться с армейским дружком Ковалёва хотелось ещё до сегодняшней встречи с банкиром, о которой имелась принципиальная договорённость. Не думаю, что Гнедин, вернувшись из Швейцарии, тотчас же схватится за телефон, чтобы вытребовать меня для доклада о ходе расследования.

Поездка в Тверь заняла около пяти часов и, к сожалению, оказалась почти безрезультатной. Евдохин, как и полагается профессиональному водителю-дальнобойщику, не сидел на месте, и в настоящее время накручивал километры где-то в Белоруссии.

– Он обязательно будет здесь в среду и четверг, – сообщил мне пожилой сутулый диспетчер евдохинского АТП. – В пятницу у Сереги уже рейс во Львов!

В тот день гнединский звонок прозвучал, когда на часах была уже половина пятого вечера. К тому времени я успел вернуться из Твери, пообедал и теперь блаженствовал в летней кафешке неподалеку от нашей конторы.

Гнедин сразу же сослался на сильную занятость и сказал, что сегодня ему ещё предстоит побывать в Юго-Западном округе на торжественном открытии крупной станции техобслуживания, строительство которой финансировалось «Цитадель-банком».

– Они и так перенесли из-за меня начало! – посетовал Александр Иванович, а затем поинтересовался, где я нахожусь в данный момент.

Узнав, что мне нетрудно подъехать на Садовую в течение ближайшего получаса, Гнедин быстро принял решение:

– До этой станции больше сорока минут езды, так что поговорим по дороге!

Мы отчалили от здания правления минут через пятьдесят в тяжеленном, словно танк, бронированном «Мерседесе» с тонированными стёклами и поднятой звуконепроницаемой перегородкой в салоне. Джип с охраной без промедления рванул вслед и всю дорогу держался буквально в метре от нашего бампера.

При встрече Гнедин имел довольно озабоченный вид, но когда мы остались в машине с глазу на глаз, постарался отвлечься от дневных забот, полностью сосредоточившись на теме волнующего его расследования и результатах моей поездки в Новоград.

– Что стряслось у Фенькина? – хмуро спросил он, разглядывая загорелую кожу на тыльной стороне собственной ладони.

Мне живо вспомнились недавние вынужденные признания Владлена Борисовича и его высокомерной супруги, и я в двух словах поведал банкиру о фенькинской драме с цинком-66.