Лето быстрых перемен - Николай Рябов

– Он обещал вернуть вам деньги в оговоренные сроки, – передал я под конец слова облапошенного авантюриста.

– Вот вам и кредит на строительство химчисток… Какой козёл! – не сдержавшись, прорычал Гнедин. – Влад, кажется, так и не понял, кого должен слушать!

Я промолчал, глядя в окно на проносящийся мимо Смоленский бульвар.

Банкир быстро взял себя в руки, хотя чувствовалось, что он мог высказать в адрес Фенькина ещё немало крепких слов.

– Что вам удалось узнать помимо этого? – в гнединских интонациях преобладала прежняя деловитость.

Я коротко поведал ему о второй встрече с Бережной.

– Мне показалось, что ваша супруга не случайно заговорила насчет Ковалёва, и Ирина Анатольевна фактически подтвердила это! – подытожил я, наблюдая в полглаза за реакцией собеседника.

Александр Иванович слушал меня, судорожно сцепив ладони. Побелевшие костяшки гнединских пальцев, будто своеобразный индикатор, подсказали мне, что банкир переживает сейчас далеко не лучшие мгновения своей жизни. Его лицо также выглядело светлее обычного.

Молчание Гнедина поощрило меня на дальнейший рассказ. Кажется, в это время мы как раз собирались свернуть с Крымского Вала на Ленинский проспект.

Без лишних эмоций я сообщил Александру Ивановичу, сперва о славном афганском прошлом десантника Игоря Ковалёва и его драматичном переезде в Москву, а затем – о Вадике Каперском, за которым столько лет гонялась столичная милиция и, который не так давно, наконец, разорвал свою финишную ленточку.

– Не исключено, что Ковалёв был с ним в одной команде и теперь решил продолжить дело братца! – задумчиво предположил я. – А месяц или полтора назад этот снайпер вполне мог возобновить знакомство с Еленой Константиновной…

Кажется, от последнего предположения банкиру и вовсе стало не по себе, потому что он тихонько застонал и затем, уткнув в ладони побледневшее лицо, погрузился в невесёлые размышления.

Покуда Гнедин молчал, я задумчиво глядел на то, как наш неудержимый броневик стремительно несётся мимо зелёной полоски Нескучного сада.

Оставив позади площадь Гагарина с высоченным памятником первому космоплавателю, гнединский «Мерс» полетел дальше вдоль широкого, кажущегося бесконечным, Ленинского проспекта.

«Придет время, и его переименуют!», – мелькнула в голове крамольная мысль о незабвенном вожде трудящихся всех стран, но уже в следующую секунду я вновь услышал рядом с собой голос банкира.

– Вы найдёте мне этого Ковалёва! Слышите?! – заявил Гнедин, требовательно глядя мне в глаза.

На лице Александра Ивановича теперь не осталось и намёка на недавнюю слабость:

– Обязательно найдёте! А после я с ним потолкую…

Властный тон, как и прежде, демонстрировал уверенность банкира в собственных силах и решимость справиться с любой возникшей проблемой.

У меня не было причин возражать.

– Попробую, – кивнул я. – Тем более, для этого уже кое-что сделано.

История про поиски Ковалёва через адресный стол не заняла много времени. Я также рассказал Александру Ивановичу о поездке к бывшему сослуживцу Игоря.

– Этот Евдохин – дальнобойщик и сегодня мне не удалось застать его ни дома, ни на работе, но в эту среду и четверг, он обязательно будет на месте, – сообщил я Гнедину. – Афганцы обычно поддерживают связь друг с другом, и этим следует воспользоваться. Кроме того, есть другие варианты, – намекнул я, имея в виду родственников Каперского.

Поразмышляв, Гнедин одобрил эти предложения и тут же, с некоторым беспокойством, спросил, не следует ли ему приставить охрану к Елене Константиновне?

– Вряд ли это сейчас стоит делать, – довольно решительно воспротивился я. – Пока вашей жене ничего не угрожает!

Банкир подумал и не стал возражать.

Когда наш автомобиль находился всего лишь в нескольких кварталах от улицы 26 Бакинских комиссаров, где нам, наконец, предстояло свернуть с Ленинского проспекта, я опять заговорил с Александром Ивановичем насчёт Ковалёва.

– Вы были с ним знакомы?

Гнедин коротко кивнул, но, прежде чем раскрыть рот, с минуту помолчал.

– Совсем немного. Виделись в Новограде всего-то пару-тройку раз. Нас, кстати, познакомила Лена… Елена Константиновна, – поправился он. – Парень тогда мало походил на супермена и, если бы не ваша информация, я и впредь считал бы его заурядным субъектом.

– Внешность обманчива, – негромко возразил я, высматривая в окно, где лучше выйти.

Мы расстались минут через пять, когда гнединская бронеколонна проезжала мимо станции метро «Юго-Западная».

Прощаясь, Гнедин попросил держать его в курсе всех событий и, в случае чего, звонить в любое время суток.

У кассы метро вытянулась недлинная очередь. Я купил карточку на десять поездок и совсем уж было направился в сторону эскалаторов, когда совершенно неожиданно позвонила Бережная.

Её встревоженный голос, сперва замедлил мои шаги, а затем, вообще, заставил остановиться на полпути между кассой и эскалаторами рядом с ярко освещённым газетным киоском, который сейчас, похоже, абсолютно никого не интересовал.

Хотя Ирина старалась говорить быстро и внятно, из-за сильного волнения, она несколько раз повторила одни и те же слова.

Суть краткого, но весьма и весьма важного для меня звонка заключалась в следующем: не далее, как четверть часа назад, Бережной позвонил неизвестный мужчина и, справившись, на всякий случай, о её знакомстве со столичным детективом, настоятельно порекомендовал передать последнему, чтобы тот был предельно осторожен в расследовании гнединского дела.

– Он сказал, это небезопасно для вашей жизни! – добавила Ирина с таким эмоциональным напором, будто опасалась, что нам тотчас же обрежут связь.

– Это был междугородний звонок? – спросил я, лихорадочно соображая, о чём бы ещё узнать у Бережной в данную минуту.

– Похоже, что нет, – откликнулась Ирина. – Во всяком случае, телефон звонил, как обычно!

– Гнединское дело? Он что же, так и сказал?!

Голос Ирины Анатольевны стал чуть-чуть спокойнее:

– Весь разговор длился меньше минуты, и я передала его содержание практически дословно…

– Вы никому не рассказывали о наших встречах?

– Конечно, нет! Я ведь обещала! – в интонациях Бережной зазвучала обида.

– Извините, ради Бога, – буркнул я и, не теряя времени, продолжил расспросы. – Вам чем-нибудь запомнился голос этого мужчины?

Трубка в руке онемела на несколько долгих томительных секунд.

– У него был глубокий и очень приятный баритон, – наконец, отозвалась Ирина Анатольевна, собравшись с мыслями. – По-моему, такие голоса встречаются нечасто…

– Интеллигент?